газетных сплетен!
– Его интересовал Леонард и твое мнение о нем, – предположил Броссар.
– Именно! Вчера он поругался с мэтром Данрагом, и тот пригрозил, что отправится к колдуну и мэтру Иберу после этого останется только считать часы до смерти, – закончил свою триумфальную речь Одилон.
– Данраг? Его ближайший соперник на пост губернатора Дубье? – уточнил Броссар.
– Они давно конфликтуют и часто грозят друг другу карой богини. Но вот так в открытую угрожать вмешательством достославного мэтра Леонарда еще никто из них не решался. Наверняка и сам губернатор после этой фразы, сказанной сгоряча, пожалел, что эта мысль не пришла к нему первому. Слишком давнее у них соперничество.
– Думаете, эта угроза серьезна? – задумчиво спросила я.
– Кошечка, ты умеешь говорить! Как же я рад снова внимать твоему нежному голосочку, – обрадовался королевский судья.
– Вообще-то я начала говорить с тех пор, как мне исполнился год, – отозвалась и хитро прищурилась я.
– Тристан, это туше! – развеселился Броссар.
– И вновь я покорен твоим умом, дорогая моя кошечка, – промурлыкал Одилон.
– Напоминаю, что у меня есть жених, – строго сказала я.
– Эмири, все так серьезно? – Одилон повернулся к другу.
– Более чем, – без тени насмешки подтвердил Броссар.
– Лучшие кадры проплывают мимо, – огорчился Одилон.
– Так что там с губернатором? – вернулся к обсуждаемой теме Броссар.
– Просит защитить его и наказать потенциальных убийц, – равнодушно пожал плечами Одилон.
– Что думаешь делать? – спросил Броссар.
– Вас вот вызвал! – широко улыбнулся в ответ он. – Мне в обществе кошечки лучше думается.
– Я так понимаю, тебе нужно заглянуть в будущее, чтобы знать, где ожидать нападения, – выдвинул предположение Броссар.
– Сам понимаешь, невозможно его охранять круглые сутки! Тем более непонятно, будет ли покушение вообще! Может, Дангар вспылил и пообещал, а сам ничего предпринимать не станет, мы же будем ходить за Ибером, отрывая людей от служебных обязанностей. Да и как-то не хочется выглядеть смешно, если это просто слова, брошенные на ветер, – спокойно отозвался Одилон.
– Ты же не снимал наблюдателей за домом Леонарда? Что они говорят? Дангар там появлялся? – спросил Броссар.
– Туда в последнее время кто только ни приходил! – вскинул руки в жесте отчаяния Одилон.
– Сказались письма в газету? – удивился Броссар.
– Не то слово! Если после первого письма никто и на пушечный выстрел не решался приблизиться к дому колдуна, то после второго там незарастающая тропа, – с огорчением признался Одилон.
– Люди поняли, что он остался безнаказанным, а значит, Леонард в состоянии убивать на расстоянии, – понятливо протянул Броссар.
– Вот именно. Так что, ребята, на вас вся надежда! Если скажете, где и когда губернатору грозит смерть, у меня будет реальный шанс поймать убийцу, – совершенно серьезно сообщил Одилон.
– Что ж, думаю, Клер справится с этой задачей, – неожиданно сказал Броссар.
– Я? А почему не вы? Ведь это слишком серьезно, такая ответственность! – запротестовала я.
– У тебя дар предвидения лучше моего, – развернувшись ко мне, сказал Броссар, и едва попыталась возразить, что он гораздо сильнее меня, добавил: – Ты справишься!
– Кошечка, не терпится посмотреть на тебя в деле! – воодушевился Одилон.
По пристальному взгляду Броссара поняла, что возражения не принимаются. Ничего не оставалось, как доставать из сумки ворожейный шар. То есть получается, Броссар заранее предполагал, что он может понадобиться, а потому посоветовал взять с собой.
Сквозь переливающийся перламутр знакомо вспыхнули искорки, радуясь солнечному свету. Привычно коснулась округлых боков, улыбнувшись, как хорошему знакомому, а вокруг повисла тишина.
– Хира! – воскликнула первое слово для приветствия стихии. – Хира сантас…
Дальше привычно проговорила заклинание, полностью погружаясь в атмосферу магии ворожбы. Шар открылся мне, как и много раз до этого. Я мысленно описала события, что мне необходимо увидеть. Магия настроилась на воспоминания королевского судьи, выхватив из них образ мэтра Ибера. Картины будущего складывались, как в калейдоскопе, изменяясь, распадаясь на части, затем соединяясь во что-то иное.
Ибер шел по улице, в его фигуре ощущалось напряжение, он все время вздрагивал и озирался по сторонам. В руках кожаная папка, крепко прижатая к телу. Вечернее солнце светило ему в спину. Дверь дома, мимо которого только что прошел Ибер, тихо открылась, и на улицу вышел мужчина. Двигался тот спокойно, не торопясь, но его шаг был заметно шире, чем у идущего впереди, и он неумолимо приближался к губернатору. Поравнявшись с Ибером, на
