Инквизитор. И аз воздам

обернуться, Курт знал, что за его спиной стоит Нессель, услышавшая этот излишне эмоциональный, слишком громкий возглас…

– Откровенно говоря, я был удивлен не меньше, – ответил Курт, отвернувшись, но слыша, как ведьма медленно приближается к ним. – И так сложилось, что он узнал об этом прежде меня. Посему – да, Фридрих, я сказал правду; солгал я лишь в одном: судя по тому, что Каспар не стремился дать мне знать об этом, не пытался чего-то потребовать от меня или к чему-то принудить и не убил ее сразу, подбросив тело мне на глаза, – девочке не грозит ничего физически, но она в опасности духовно: она нужна Каспару как воспитанница.

– Погодите, погодите, майстер Гессе, – встряхнул головой Фридрих, окончательно оставив попытки сохранить хотя бы видимость хладнокровия. – В каком смысле? Зачем ему тратить время, силы, зачем воспитывать обычного ребенка, дитя простого смертного, которое не обладает никаким даром?

– Она, видите ли, обладает, – неохотно пояснил Курт, искоса взглянув на ведьму, что подошла и молча остановилась рядом, и наследник, проследив его взгляд, сдавленно проговорил:

– Кхм… Сказать, что вы меня ошеломили, майстер Гессе, это значит не сказать ничего.

– Как ты понял? – тихо спросила Нессель, и он едва удержался от того, чтобы недовольно покривиться, – семейная разборка была последним, что хотелось устраивать сейчас, здесь, сегодня, в этих обстоятельствах и тем паче на глазах у наследника Империи.

Фридрих снова взглянул на ведьму, перевел взгляд на лицо своего кумира юности, и Курт мог поклясться, что престолонаследник с трудом сдерживает неуместный нервный смешок.

– Пойду-ка я переговорю с фон Тирфельдером, – сообщил он с тяжелым вздохом. – Обсудим с ним результат сегодняшних переговоров. Жду вас в своем шатре; я скажу Хельмуту, чтобы он пропустил вас обоих, когда вы будете… способны уделить мне минуту для обсуждения дальнейшего плана.

– Как ты понял? – повторила Нессель, когда наследник удалился, явно преодолевая желание обернуться вслед уходящему; Курт вздохнул:

– Я же все-таки не полный тупица, Готтер. Дело в Бамберге показало, что случайности порой способны удивить, однако я до сих пор слабо верю во внезапно возникшего тотчас же после меня путника, с которым у тебя вспыхнула внезапная любовь. К этому стоит прибавить описанные тобою способности Альты… Я могу скептически относиться к своей избранности, коей вы с Бруно упрямо гвоздите мне мозг, но не могу пренебрегать очевидными фактами; к примеру – собственной устойчивостью к определенным воздействиям, каковой, как я понял по твоим обмолвкам и недомолвкам, обладает и Альта. А Каспар не из тех, кто что-то делает наобум, и если он решил, что знает, кто отец Альты, – это так и есть. Да и не стал бы он уделять столько внимания просто одаренному ребенку: к его услугам масса взрослых одаренных, готовых за идею или плату работать здесь и сейчас, а не через десять лет; стало быть, его мотивация выходит за рамки простой практичности.

– А отец Бруно? – тихо выдавила Нессель. – Он… знает?

– Бруно тоже занимает свою должность не за красивые глаза, – отозвался Курт и, подумав, договорил: – Невзирая на прокол с поисками Каспара.

– А ты действительно уверен, что прокололся он, а не ты?

– На переговорах, где я только что присутствовал, я прямо сказал, что явился сюда в поисках одного определенного человека. Назвал его имя. Сказал, что при нем ребенок. Сказал, чей это ребенок. Переговоры закончились тем, что один из фельдхауптманнов, выбрав момент, когда его не слышали остальные, назначил мне встречу этой ночью на нейтральной полосе. Как думаешь, такая реакция стоит того, чтобы счесть ее доказательством моей правоты?

Нессель перевела дыхание – медленно, сосредоточенно и глубоко, осторожно, точно боясь спугнуть близко сидящую птицу, и то, как заколотилось ее сердце, было видно и, кажется, даже слышно…

– Что будет потом? – тихо спросила она, не глядя на Курта. – За все это время ты и виду не подал, что тебя хоть как-то волнует… то, что ты узнал. Ты заберешь ее?

– Так что из этого тебя интересует? – уточнил он. – Взволновала меня эта новость или стану я принимать участие в ее судьбе?

– Второе больше, – помедлив, отозвалась ведьма; он кивнул:

– Тогда ответь на этот вопрос сама. Почему ты молчала все эти годы? – продолжил он, не услышав ни слова. – Была уверена, что меня эта новость оставит равнодушным? Возможно. Или не хотела, чтобы Конгрегация вообще и я лично лезли в судьбу твоей дочери? Подозреваю, что в основном поэтому. А теперь посмотри, как все сложилось, и подумай: есть ли гарантия того, что нечто подобное не повторится? И где она будет в большей безопасности – в вашей глухой деревне или под присмотром Конгрегации? Разумеется, можно запереться с нею в лесу и никуда оттуда не выходить, как когда-то поступила твоя мать… Ты хочешь вырастить Альту так, как вырастили тебя? И сколько, по-твоему, она протянет в такой жизни? И кем станет?

– Ты ее заберешь… – подытожила Нессель.

– Не ее, – поправил Курт с нажимом. – Вас. Полагаю, если ты вспомнишь пожар в Бамберге – не станешь спрашивать, почему это необходимо. Ты, разумеется, могла бы махнуть рукой и сказать, что не боишься вероятной смерти, что спокойно отнесешься к мысли очередного ублюдка замахнуться на тебя, чтобы ударить по мне… Могла бы, если б это касалось тебя одной. Но рисковать вот так просто жизнью дочери ты вряд ли захочешь. И уж точно не должна.

– А если б мы обе были простыми смертными, ты так же беспокоился бы о нашем будущем? – выговорила она обреченно и зло. – Тогда – тебя так же волновала бы наша судьба? Или она тебя интересует именно сейчас, именно из-за того, кто мы?