Курт помедлил, глядя в лицо молодому инквизитору и видя в глазах напротив знакомый огонек, знакомую горячность, так легко узнаваемое нетерпение…
– Да, Петер, – отозвался он наконец, подбирая слова тщательно и осторожно, – я тебя понимаю. И ведь помимо прочего, впереди у тебя много лет службы, и никому не хочется, чтобы начало его работы навсегда ознаменовалось пометкой «был причастен к делу о халатности отделения»… Верно?
– Не в том дело! – вскинулся Ульмер и, повстречавшись с собеседником взглядом, запнулся, отведя глаза. – Да, – негромко и через силу согласился он. – И это тоже. Если выяснится, что (не приведи Господь) кто-то из наших или даже… сам майстер Нойердорф имеет отношение к исчезновению inspector’а и хотя бы части недобросовестных расследований… Мне бояться нечего, понимаете, майстер Гессе? Что бы ни вскрылось – я-то точно знаю, что ни в чем не замешан, ни к чему не причастен, и если что-то совершил по неведению – готов нести за это ту епитимью, каковую руководство сочтет полагающейся. Но я знаю, что в любом случае не совершил ничего, за что мог бы лишиться Знака и инквизиторского чина, а стало быть – мне еще служить и служить. А это означает, что мне ни к чему слава следователя, замешанного в грязных делишках. Если же, напротив, я приложу долю своих скромных сил к тому, чтобы доказать непричастность Официума или лично майстера Нойердорфа к чему-либо противозаконному – убежден, это пойдет на пользу всем.
– А если без околичностей, – вскользь усмехнулся Курт, – это возвысит тебя в глазах обер-инквизитора, каковой в благодарность за подобное рвение, быть может, даже напишет прошение о присвоении тебе следующего ранга. Или, если в чем-то виновен сам старик, тебе не помешает пометка «оказал немалую помощь следствию» в твоих характеристиках, тем паче – пометка, оставленная легендой Конгрегации Молотом Ведьм.
– Ambitio – это не моя черта, – оскорбленно возразил Ульмер. – Не стану скрывать, что мне это… будет выгодно, да. Но не для того, чтобы обрести новый чин и возвыситься, не для того, чтобы потакать самолюбию, а для того, чтобы в грядущих расследованиях мною не пренебрегали и к моим доводам прислушивались. Я, как уже говорил, не тешу себя надеждой, что когда-нибудь смогу приблизиться хоть вот настолько к такому следователю, как вы, майстер Гессе, и не вижу себя легендой Конгрегации, но я уверен, что могу больше, нежели мне позволено. Недавний случай: я имел версию в расследовании, каковой версией поделился с майстером Нойердорфом; и он не воспринял ее всерьез, ибо следователь более высокого ранга…
– Кристиан Хальс, первый ранг.
– Да, – поджав губы, кивнул Ульмер. – Он выдвинул свою версию, и она оказалась созвучной выводам, каковые сделал сам майстер Нойердорф. Всем казалось, что новичок третьего ранга беспременно ошибется… В итоге мою версию стали проверять самой последней, когда все остальные не оправдались. И что же оказалось? Прав был я. И таких случаев бывало уже несколько; где-то в мелочах, но бывало, и нередко. В Официуме ко мне относятся так, словно я лишь вчера вышел из академии… Меня лично это не задевает, но ведь страдает дело. Упомянутые мною случаи касались происшествий несерьезных, порой даже пустяковых, но если бы речь шла о чем-то более значимом, о человеческой судьбе или даже жизни, к примеру?
– Как знакомо, – хмыкнул Курт и пояснил, когда Ульмер непонимающе нахмурился: – Так начиналась моя служба в Кельне. Никто не принимал всерьез мои выкладки, никто не слушал моих догадок, над моими версиями вовсю потешались – до тех пор, пока они не подтверждались от и до. А так как свое первое расследование я завалил, к этому присовокуплялось еще и мое чувство собственной ущербности и боязнь напортачить… Однако мне, как я погляжу, с начальством повезло несколько больше тебя; майстер Керн, под началом коего мне довелось служить, вскоре сам же начал толкать меня вперед, подстегивая там, где я опасался сделать лишний шаг…
– Со мною иначе, – вздохнул Ульмер. – Даже после нескольких случаев меня все еще держат за неразумного щенка. Я имею Сигнум и Печать следователя, но defacto исполняю работу помощника.
– И теперь напрашиваешься в помощники мне?
– По крайней мере, в этом мое положение хотя бы не изменится, – неловко улыбнулся инквизитор и, посерьезнев, добавил: – Зато хотя бы появится шанс сделать что-то полезное.
– А старик, я так мыслю, не знает, что ты направился ко мне с подобными колоссальными планами?
– Майстер обер-инквизитор сказал, чтобы я был наготове по первому вашему слову явиться, дабы препроводить вас куда скажете, и я заметил, что мне лучше прямо спросить у вас, не требуются ли мои услуги проводника по Бамбергу.
– Alias[19], – уточнил Курт с усмешкой, – ты солгал обер-инквизитору.
– Я… – замявшись, не сразу отозвался Ульмер, – просто не стал обременять его деталями. Я уверен, что изложи я ему свои мысли – и он вновь сказал бы, что я замахиваюсь на дело не по силам, что напрасно потрачу время, что… Словом, высказал бы мне все то, что не раз говорил прежде. Быть может, это и так. Вполне может статься, что пользы от меня не будет и я ничем не смогу помочь, но я хочу хотя бы попытаться.
– «Не стал обременять деталями» – это верное решение, – согласился Курт и, помедлив, спросил: – Могу ли я, в таком случае, обратиться к тебе с просьбой, о деталях которой ты также не станешь ставить Нойердорфа в известность?
Ульмер распрямился, даже, кажется, чуть побледнев, и снова исподволь бросил вокруг настороженный взгляд.
– Да, майстер Гессе, – согласился он, наконец, понизив голос почти до шепота. – Разумеется. Что я должен сделать?
– В Официуме хранятся личные вещи Георга Штаудта. Среди прочего в его сумке должно быть шифровальное Евангелие; я хочу его получить. Само собою, я мог бы потребовать его у старика открыто, но мне не хочется возиться с бумажками, а главное – не желаю посвящать Нойердорфа в подробности
