Инквизитор. И аз воздам

буркнула:

– Это и есть слишком много.

– Майстер Гессе! – излишне жизнерадостно поприветствовал Ульмер, и Курт едва не отступил назад, когда на миг ему почудилось, что сейчас молодой инквизитор заключит его в объятья. – Как прошло у майстера Нойердорфа? Он что-то узнал? Что-то новое? Что-то по делу?

– Напротив: требовал отчета от меня, – возразил Курт и, приостановившись, повел рукой, приглашая сослуживца указывать дорогу к собору.

– Требовал отчета от вас? – неверяще переспросил тот, на мгновение запнувшись, и пошел вперед, растерянно поглядывая на своих спутников. – Он же не имеет права этого делать, вы не подчиняетесь ему.

– Именно это я ему и сказал, – кивнул Курт, – на чем наша с ним приятная беседа и завершилась.

– Странно, – проронил Ульмер задумчиво. – Это на него не похоже – вести себя так…

– … опрометчиво? – подсказал Курт, и молодой инквизитор вздохнул:

– Полагаете, его тревожит ваше расследование?

– Разумеется, тревожит. В конце концов, я могу найти нечто такое, что приведет его прямиком на помост, и старика не может не смущать этот факт – вне зависимости от того, виновен ли он в чем-то непотребном или чист, как ангел. «Невинный всегда спокоен» – это придумал тот, кто никогда ни в чем не обвинялся и не знает, что такое настоящее расследование.

Ульмер вздохнул, пробормотав себе под нос неразборчивое согласие, и свернул в сторону, где улица вела к соборной площади. Каменную кладку здесь делали явно еще в прошлом веке, причем из рук вон, отчего мостовая была неровной и похожей на деревенскую дорогу, и горожане больше смотрели под ноги, дабы не споткнуться на старых кривых камнях, нежели вокруг себя, отчего там и сям порой слышались тихие ругательства и короткие перепалки.

– А у меня меж тем есть новости по делу, – сообщил Ульмер самодовольно и, тут же смутившись собственного воодушевления, поправил сам себя: – Вернее, я не знаю, имеет ли это касательство к делу и будет ли нам полезно…

– В любом случае, говори, – подбодрил Курт и чуть не упал, когда в него, потеряв равновесие, врезался мощный детина в потрепанной и пыльной одежде, взмахнув руками и едва не угодив при этом кулаком в лицо проходящего мимо горожанина.

– Смотри, куда прешь, – зло выговорил детина, однако майстера инквизитора за локоть придержал, не позволив упасть, и уверенно зашагал дальше, напоследок бросив: – Понаехали тут…

– Ты!.. – с оторопелой злостью произнес Ульмер и рванулся назад в попытке догнать уходящего. Курт ухватил его за плечо.

– Брось, – наставительно одернул он. – Что ты вознамерился сделать – настигнуть его и отдубасить за неуважение к моей легендарной персоне или арестовать за покушение на инквизитора?.. Не обращай внимания на подобную ерунду – и жизнь станет много проще. Давай-ка лучше к делу. Итак?..

Ульмер еще мгновение стоял на месте, с напряженным возмущением глядя вслед исчезнувшему в толпе разнорабочему, и, наконец, согласно кивнул, медленно переведя дыхание.

– Да, майстер Гессе, вы правы. Прошу прощения, сейчас такое время – не только майстер Нойердорф на взводе, – пояснил он, снова двинувшись вперед, и на ходу продолжил: – Я узнал, что в комнате, которую прежде занимал в «Святом Густаве» исчезнувший inspector Штаудт, несколько дней назад поселились какие-то странные и подозрительные личности. Их двое, смахивают на наемников. По словам Густава, они перед заселением справились, в этой ли комнате обитал пропавший постоялец, а потом еще не раз заводили разговоры и о нем, и о дочери судьи Юниуса. Я пока ничего не предпринимал…

– И не надо, – отмахнулся Курт равнодушно. – Лишь напрасно потратишь силы и время… Я их знаю. Поскольку интерес этих двоих и впрямь не связан с нашим расследованием, тебе говорить не стал. Однако, поверь, подозрительного в них не больше, чем в этом здоровяке с дурными манерами.

– Вы знали?.. – растерянно переспросил Ульмер. – И… кто же они? Почему лезут в наши дела?

– Эти двое – братья Ван Алены, раздолбаи, подрабатывающие, чем Бог пошлет; к примеру, ты прав, наемничеством. В последние же пару-тройку лет они нашли себе хлебное и почти безопасное занятие: бродят по Германии и собирают всевозможные байки, чем страшней, чем больше в них дьявольщины – тем лучше. Одному ученому мужу на старости лет возжелалось славы, и он задумал написать душеспасительный труд о Господних чудесах и человеческих грехах, а поскольку самому таскать свою старую задницу по всей Империи лень, да и небезопасно – подрядил двоих неглупых ребят, дабы выполнить за него эту часть работы. Ясное дело, что в пути братцы не упускают случая подзаработать и иными способами, однако их интерес к дому Юниусов, в коем, по местным слухам, обретался призрак его дочери, коренится всего лишь в непраздном любопытстве и тщеславии их нанимателя.

– Им платят за каждую историю?

– Да, – кивнул Курт с усмешкой. – И чем она увлекательней, тем плата больше. Отсюда и рвение. Разумеется, можно было бы эти истории и попросту сочинить (и не сомневаюсь, что порой они так и делают), однако парни, похоже, втянулись и теперь гоняются за сказками с непритворным увлечением. Что ж, человека всегда влекло неизведанное…

– Потому у нас и столько работы, – буркнул Ульмер недовольно, и Курт невесело усмехнулся:

– Не поверишь, Петер, ты почти ad verbum[39] повторил слова одного из моих старых сослуживцев, сказанные еще много лет назад. И не могу не заметить, что вы оба, к сожалению, правы.

– Но ведь они все равно могут быть нам полезны, – снова оживился Ульмер, приунывший было от мысли о никчемности добытой им информации. –