Подойдя к зданию, я спокойно прошёл в открытую дверь, замок был уже разблокирован, и направился к лифтовому холлу. Там было три лифта – два пассажирских и грузовой. Один пассажирский был занят, снизу поднимались два местных сотрудника с тележкой, на которой доставляли пленным еду, обед как-никак. Я прошёл ко второму, кабина была здесь, поэтому сразу вошёл внутрь через открытие створки. Они как раз закрывались, когда начали открываться створки соседней кабины с поварами. Я благополучно смог избежать с ними встречи.
Спустившись, я вышел из лифта и выстрелил в дежурного охранника, который сидел за столом у входа, сначала нейротиком и потом сразу шокером. Нейротик обездвижил охранника пластиковыми шариками, шокер вырубил из сознания. Я не хотел портить костюм, кому-нибудь из моих пригодится. Глушилка у меня работала, так что сигнал охранник не отправил, а до кнопки поднятия тревоги дотянуться он не успел.
Осмотревшись, я отметил, что дальше тянулся длинный, в сто метров коридор с камерами по обеим сторонам. Все они были полны.
Естественно, пленные не могли не слышать специфичный свет работы нейротика, да и шум падения тела охранника со стула был звучным, поэтому из ближайших камер стал доноситься шёпот. Заметив, что из-за решётки ближайшей камеры высунулась рука с чем-то вроде зеркальца и кто-то пытается рассмотреть, что происходит, я только хмыкнул. Сломленных, похоже, не было.
Пока было тихо, ведь средства связи были мной блокированы, как и камеры, что контролировались искином и охраной. В соседнем корпусе сидели двое охранников и просматривали картинки с камер. Так эти камеры показывали им запись. Искин постарался по моему приказу. Также шла запись с микрофонов. Обе записи были активированы за две секунды до того, как открылись створки лифта со мной в кабине. Запись была пятиминутная, потом пойдёт повтор. Рано или поздно охрана засечёт, что что-то не так, но искин ещё потянет время, однако, надеюсь, нас к этому моменту уже не будет.
Самое фиговое было то, что мои люди сидели не в одной камере, а были распиханы по разным. Что нужно освобождать всех, это понятно, я так и собирался сделать, но сначала уберусь отсюда с моими парнями. Это даст нам шанс покинуть планету и долететь до «Эритана». В принципе можно всех прихватить, но командовать толпой это не то что спаянным подразделением. Тут сильных личностей и офицеров хватает, будут тянуть лямку на себя. Нет, лучше мы свалим, а эти как хотят. Кто захочет к нам присоединиться, возьмём, но с полным подчинением.
Подойдя к посту охраны, я наклонился, ухватил парня за бронированный воротник и, не напрягаясь, потащил за собой, его ноги волочились по бетонному полу. Покрытия на нём не было, как залили пенобетоном, так и оставили.
До первых клеток было метров пять, поэтому, когда я появился с охранником в одной руке и сумкой в другой, то сидельцы двух камер, находившихся напротив друг друга, подошли к решёткам и стали меня молча пристально разглядывать. Меня чуть не передёрнуло от этих взглядов, чего там только не было: и злость, и удивление, и ярость, и любопытство, но больше всего надежды.
Остановившись, я посмотрел на камеру с левой стороны, потом на ту, что справа. Во всех камерах было одинаковое количество людей, по пять человек, открытый, на виду, санузел, четыре койки, привинченные к полу, стол и два стула. Похоже, камер не хватало.
Я был в скафе, защита тканевая на шлеме поднята, но лицевой щиток затемнён, и пленные не видели моего лица. Шёпот начал нарастать, и появились первые попытки привлечь моё внимание, когда я продолжил идти мимо камер.
Когда я дошёл до камеры, где находилось трое гвардейцев и двое флотских, судя по эмблемам на рукавах их комбезов, один был из княжества, другой – пограничник-конфедерат, то бросил тело охранника на пол. Одним из гвардейцев был Гин. Как и заключённые из других клеток, они тоже подошли к решётке и пристально меня разглядывали, негромко переговариваясь. Некоторые удивлялись, почему их не шарахает ошейником. Послышались первые неуверенные ругательства.
Подойдя ближе, я активировал поднятие лицевой пластины и, усмехнувшись ошарашенному виду майора, сказал:
– Не ожидал увидеть, да?
Майор меня сразу опознал, хотя в его глазах и мелькнуло на миг сомнение. Видимо, ему пришлось пообщаться с моим братцем.
– Ваше императорское величество, – низко поклонился он.
– Чего?! – озадачился я и, тряхнув головой, сказал: – Потом поговорим, нужно убираться отсюда. Времени осталось очень мало.
– Решётки и охрана, командир, – напомнил Гин.
Управление замками решёток было на центральном пульте охраны, здесь такого не было. То есть, чтобы конвоирам забрать мясо, они связывались с центральным постом и просили открыть такую-то камеру, забирали жертву, наблюдали, как решётка опускается на место, и сопровождали невольного гладиатора на Арену. Мне этого не требовалось, так как решётки поднимал искин, и поэтому он сразу же выполнил мой приказ. Решётка стала подниматься.
– В этой сумке четыре тяжёлых армейских бластера с зарядными модулями, там же ручные гранаты, – положил я сумку на пол. – В бауле игольники и боезапас. Вооружайтесь. Гин, командуй.
– Сержант, – обратился Гин к одному из гвардейцев, – ты у нас в прошлом штурмовик, облачайся в костюм, бери один из бластеров. Формируй передовую группу с тяжёлым вооружением.
Конфедерат тоже вооружился игольником и стал выкрикивать своих знакомых, заглядывая в камеры, однако открыл я только одну, ту, где сидел Гин с бойцами.
– Какой план? – спросил у меня майор, мельком посмотрев, как сержант с другим гвардейцем вытряхнули охранника из костюма и свернули ему шею. К
