даже попел с хозяином песен, после чего отправился спать, не забыв наказать слуге поискать в Нарве лучшего учителя фехтования… ежели таковой в сем небольшом городке имелся.
Таковой имелся! И звали его Анри де Труайя, впрочем, на истинного француза он походил мало. Широк в плечах, силен, крепок, из тех, про кого говорят «ладно скроен да крепко сбит». Круглое лицо живое, умное, с небольшой светло-русой бородой и усами. Волосы – такие же светло-русые, длинные и густые – вольно разбегались по плечам, что в те времена было признаком скорее простолюдина или солдата, нежели человека благородных кровей, обязанного во всем следовать «высокой» испанской моде. С накрахмаленным жерновом-воротником длинные патлы не очень-то поносишь, неудобно – вот и стриглись господа дворяне, можно сказать, под горшок. Впрочем, ландскнехты не особенно такой воротник жаловали, больно уж неудобен.
Сговорились по талеру за занятие, а заниматься решили три раза в неделю, из чего выходило дюжина талеров в месяц, что раза в три превышало обычно жалованье наемника, так что месье Труайя мог быть вполне доволен. Только вот – месье ли? Имелись, имелись у Лёни большие сомнения насчет национальности своего учителя, в речи которого то и дело проскальзывали русские фразы, и чаще всего – ругательные.
– Вот так, вот так, кругом… Ах ты ж, черт худой! Ой, извините, ваше величество… Станьте вот так, прямо, а не боком. Кто вас, черт побери, научил боком стоять? Где-где? В Ки-но видели? Не знаю, что это за город. Итальянский, верно. Может быть, там, в этом Ки-но и привыкли стоять вот так, раскорякой, но мы-то с вами должны и левую руку использовать. Кинжал-то, дага, вам для чего? Не забываем про него, не забываем… Подставляем под мой удар… Да, можно и шпагой парировать… Но лучше кинжалом – ежели сломается, не так жаль.
Шпага оказалась весьма увесиста, с узорчатой гардой и достаточно массивным клинком, коим можно было не только колоть, но и рубить. О чем постоянно напоминал фехтовальщик.
– А вот здесь – с плеча… с плеча бы! Вообще, ваше величество, представьте, будто у вас под ногами – вписанный в квадрат круг. Круг – это выпад вашей шпаги, квадрат – ваши шаги. Не стойте на месте, все время двигайтесь, но старайтесь не выходить из воображаемого квадрата и круга – рискуете не достать врага, даже если к тому представится случай… Моя атака… Отбив… Дагой, дагой, не шпагой! Ага, вот так… Вот здесь еще можно, уловив вражеский клинок, быстро повернуть гарду, захватить его… вот так, да. При удаче получится и сломать! А ну-ка, еще раз попробуйте…
Пот лил с Леонида в три ручья. Не таким простым делом оказалось это фехтование, хотя с виду казалось – просто скачут, танцуют учитель и ученик, выписывая элегантные па. И сверкающие клинки в их руках невесомо этак порхают, прямо как птички в небе. Ага! Невесомо, как же.
К концу занятия – а длилось оно от силы минут сорок – у Арцыбашева уже отваливались руки, да и вообще было такое чувство, будто он только что пробежал километров десять, да еще и на указательном пальце успел мозоль натереть.
– Ничего, ваше величество, – вытирая раскрасневшееся лицо поданным расторопным слугой полотенцем, утешил Анри. – Хоть фехтовать вас до меня учил, извините, неуч, однако человек вы от природы ловкий, так что все у вас выйдет. Ежели себя щадить не будете!
– Вина? – оглянувшись, «король» щелкнул пальцами. – Петер, живо!
Отвесив почтительно-вежливый поклон, фехтовальщик потупился:
– Не знаю даже, ваше величество. По чести ли мне…
– По чести, по чести! – похлопав мастера по плечу, рассмеялся Лёня. – Я ж тебя не за обеденный стол приглашаю… просто вот здесь, во дворе, посидим, утолим жажду.
Задний двор купца Ротенберга был достаточно узок и вообще невелик, однако для занятий его вполне хватало. Тем более – подальше от любопытных глаз.
Петер сноровисто притащил из дому маленький резной столик и два стула, поставил все это под старую вербу, разлил по бокалам вино.
– Вот что, Анри… – сделав пару глотков, Арцыбашев глянул на своего учителя с хитроватым прищуром. – Вы мне кажетесь человеком опытным… Опытным для того, чтобы помочь мне в одном очень важном деле.
– Готов выполнить любой ваш приказ, сир! – вскочив, снова поклонился месье Труайя.
– Мне срочно требуются люди, умелые воины, из тех, кого именуют злыми рубаками… Ну, ты понимаешь, Анри.
– Вы говорите о ландскнехтах, ваше величество?
– Да, о них, – «король» поставил бокал, и сорванный ветром листик вербы медленно опустился в недопитое вино. – Но не обо всех. Мне не нужен тупой и вечно пьяный сброд – его с избытком набирают мои помощнички, Таубе и Кру… впрочем, неважно, кто. Нужны люди умелые, исполнительные и… с определенными принципами. То есть те, которым я мог бы доверять. Да ты садись, не стой уже!
– И среди наемников есть люди чести, государь, – с большим достоинством ответил мастер. – Надо лишь поискать.
– Вот и поищи, дорогой Анри, – Леонид вытащил упавший в бокал лист. – Считай это моим официальным заданием.
– Понял, ваше величество. Сделаю все!
Ветреным, но солнечным днем 21 августа 1570 года набранное «ливонским королем» на деньги русского царя войско в количестве одной тысячи человек с великой помпою подошло к Ревелю. Реяли над головами воинов зелено-желтые ливонские флаги, покачивались перья на высоких шлемах, в кирасах отражалось солнце. Дующий с моря ветер играл белыми барашками волн, невдалеке, на рейде, стояли два торговых
