Анита между тем ловко сервировала стол. Принесла фарфоровую супницу и тарелки, разложила ложки с вилками, поставила стаканы и, перехватив взгляд отца, притащила большую зеленоватую бутыль с чем-то мутным.
– Шнапс! – хохотнул Эйно. – Давай-ка хряпнем – тебе как раз надо! А потом… вон, в той комнате шкаф со старой одеждой. Возьми себе что-нибудь. Ну! За твое спасение… Магнус!
Выпив, спасенный кивком поблагодарил хозяина и отправился за одеждой. Комната оказалась узенькой, словно пенал, всю меблировку составляли громоздкий самодельный шкаф, кушетка да небольшой журнальный столик, застеленный старой газетой: «Правда» за 20 мая 1945 года.
Арцыбашев покусал губу. После победы уже. А тут еще – всякие немецкие недобитки. Полицаи да прочая сволочь… или вот как этот хуторянин – кулаки. Кстати, вроде бы пока все удачно сложилось. Да-да – удачно! Магнус поежился: можно себе представить, что было бы, если б он попал в руки смершевцев. Насквозь подозрительная личность, без документов, без всего… даже толковой биографии – и той нету! Нет, в СМЕРШ нельзя – расстреляют, и все дела. Или бросят в камеру, потом лагеря – знаем-знаем. Нельзя так! Домой возвращаться надо. Домой… Беглец неожиданно улыбнулся: вот уже и шестнадцатый век стал для него домом, причем родным, без всяких шуток. Здесь же… Здесь все было чужим, опасным!
Тысяча девятьсот сорок пятый год, конец мая. Великая Отечественная война только что закончилась. Эйно принял его за немца, скорее всего – за бежавшего пленного. Обещал приютить, правда, ненадолго. Что значит – ненадолго? А потом куда? И вообще, куда ему, Магнусу надобно? А никуда не надобно, лучше всего – здесь и остаться да попытаться уйти. Где-то совсем рядом, в море – портал, выход! Зеленое свечение, каменистая коса… Искать, искать! Постараться хотя бы, ибо здесь совсем чужое и страшное время! Все свое осталось там, в конце шестнадцатого века. Любимая жена, сын… королевство. Ригу, блин, шведский флот атакует! А он, король и главнокомандующий, торчит здесь, на какой-то эстонской мызе! Не-ет, так дело не пойдет. Домой! Домой, как можно скорее.
– Переоделся? – поинтересовался из-за стола хуторянин. – Я уж налил.
– Иду, иду…
Магнус натянул на себя первое, что попалось под руку. Брюки-галифе, свитер и, подумав, вязаные шерстяные носки. Так, в носках, и вышел.
– Присаживайся. Ну, прозит! Нынче у нас рыбный суп.
Стемнело уже, и Анита зажгла керосиновую лампу. Разговор за столом не клеился: Магнус осоловело клевал носом и что-то невпопад бормотал. Сказывались опьянение и усталость, веки смежились, все тело охватила приятно-ленивая истома, и со страшной силой клонило в сон.
– Иди, иди, поспи, – хохотнул Эйно. – Завтра поговорим, да.
Беглец проснулся от того, что сквозь неплотно задернутую занавеску прямо ему в глаза сверкало солнце. Щурясь, молодой человек повернул голову и прислушался: из столовой доносился какой-то звон. Наверное, Анита мыла посуду…
Натянув галифе и свитер, Магнус вышел из комнаты.
– Гутен морген! – повернулась девушка. – А я тут прибираюсь. А вы долго спите, герр Магнус… Ой, извините.
– Ничего. А где ваш отец?
– Так, как всегда – в море, – улыбка очень шла Аните, впрочем, как и всем юным девушкам. – Он же нынче в артели, не сам по себе. И на хорошем счету – не какой-нибудь лодырь.
– А вы хорошо говорите по-немецки, – сделал комплимент гость.
– А вы – не очень, – девчонка вытерла тарелку полотенцем и обернулась. – То есть это я вас не всегда понимаю, герр Магнус. У вас так много старинных слов!
Ну, еще бы…
Арцыбашев спрятал улыбку:
– Наверное, это потому, что до войны мы жили под Ригой, на хуторе.
– Вы – тоже хуторянин?! – Анита хлопнула в ладоши. – Здорово! Нет, правда. Я раньше ходила в школу, в Курессааре, там у нас тетушка. Так надо мной там посмеивались, дразнили деревенщиной. Вас тоже дразнили?
– Бывало, – рассмеялся король. – Но я всегда лез в драку.
– Я тоже лезла! А они выпендривались – мы, мол, горожане. В Курессааре тогда жило около десяти тысяч человек. Десять тысяч! Представить страшно.
– Да уж, нечего сказать – большой город. Суета сует.
– Ой, с вами так легко говорить, герр Магнус. Верно, потому что мы оба – деревенские. Вы ведь с Лымалы сбежали, из лагеря?
Магнус задумался, не зная, что отвечать.
– Не хотите, можете не отвечать… Помогите.
– Да-да…
Беглец поспешно взял со стола таз с грязной водой и следом за девушкой понес его во двор – выливать.
