выпускать же? Да и родственники его не найдены. Я вот хочу его и эту вашу девочку… как бы это сказать… познакомить. Посмотреть, что будет, поставить, так сказать, эксперимент в чисто научных целях. Что же касается вас – заключение экспертизы будет готово к вечеру. Да-да, в диагнозе не сомневайтесь.
Положив трубку, Гордевский погладил лысину и улыбнулся. Что ж, и впрямь эксперимент обещал быть интересным. Тем более, девочка-то оказалось такая красавица, что… Что грех было не воспользоваться! Накачать уколами и… А что? Зачем такой красоте пропадать зря? Пусть мозги набекрень, зато тело… Тем более, не впервой, не впервой… Ладно! С этим чуть позже. Пока же…
Пододвинув телефонный аппарат поближе, Игорь Иванович, сняв трубку, набрал несколько цифр:
– Вениамин? Да-да, Гордевский. Пришли мне парочку санитаров. Нет, нет, можно не особо дюжих.
Открыв глаза, Маша настороженно осмотрелась вокруг и, закусив губу, вздохнула. С тех самых пор, как ее поместили сюда, ничего не изменилось. Все та же горница с высоким белым потолком и светло-зелеными стенками. Почти пустая, если не считать небольшого шкафчика и узкого жесткого ложа, к которому Машенька была примотана крепкими ремнями. Связана буквально по рукам и ногам – не встанешь, не выберешься. Правда, ее здесь кормили и давали еще какие-то маленькие разноцветные шарики. А еще – кололи острой иглой то в руку, а то, не к столу сказать, в попу. Не то чтобы больно, но… неприятно как-то, стыдно.
Еще – выводили в уборную. Вон она, рядом, за дверью. Тут же – и решетчатое окно. Огромное, но опять же не выберешься, не убежишь, решетка, наверное, крепкая. Стражники все в белых одеждах, здоровущие такие бугаи, неразговорчивые. Еще монашки есть – те тоже в белом. Еще молодой парень – Веней звать. И… какой-то лысоватый, важный – его тут все боялись. Наверное, боярин местный или князь. Хотя если она в немецкой слободе, то, может, и барон или герцог.
Здешняя еда, кстати сказать, показалась узнице какой-то безвкусной и малопитательной, шарики же разноцветные она не глотала – выплевывала незаметно, боялась, что отравят. Хотя если б хотели убить – так уже убили бы. Вчера же никаких шариков не давали и не кололи иголкою – от того, верно, сегодня и голова у Машеньки не кружилась, и вообще юная королева чувствовала себя сейчас более-менее сносно. Даже, вот, размышлять могла, хотя бы немного.
Схватили княжну почти сразу после того, как она выскочила из повозки. На желтой карете подъехали с синими мигающими факелами. Убежать девушка не смогла – догнали. Схватили под руки – да в карету. Потом – в казенный дом, а затем вот – сюда, в узилище белое. Верно, какой-нибудь монастырь. Ох, господи-и-и-и… Не Иоанн ли, кровопивец клятый, всех этих людишек послал? Его, его рук дело!
Бесшумно отворилась дверь, и на пороге возник тот самый лысоватый боярин в сопровождении двух стражников. Все трое – в белых рясах, как тут и было принято.
Боярин разулыбался прямо с порога, велел стражам отвязать Машу да все справлялся о здоровье: как, мол, спала, да не холодно ли было, не жарко ли?
Узница отвечал вежливо:
– Благодарствую, спала хорошо. И холода, и тепла в меру. Запамятовала вот только, как ваше имя, господине любезнейший?
– Ничего, ничего, я напомню: Игорь Иванович меня зовут. Игорь Иванович Гордевский, ваш лечащий врач.
– Врач? Лекарь, что ли?
Боярин поморщился:
– Пусть будет лекарь. Халатик, вот, на сорочку накиньте… ага… А вот вам тапочки.
– Мне б волосы расчесать…
– Пожалуйста, пожалуйста, мы подождем. Там, на раковине – массажная щетка.
– Да видала я гребень ваш… Служанку что, не пришлете?
– Кого-кого?
– Ла-адно, – потянувшись, девушка махнула рукой. – Придется уж самой, ага. Вижу, не дождешься от вас служанок. Куда идем-то?
– В саду погуляете, милая. Там встретитесь кое с кем, поболтаете. А то, поди, скучно вам?
– А то весело! – Машенька усмехнулась и, запахнув халат, покинула надоевшее узилище.
Монастырский дворик оказался небольшим, но неожиданно уютным и даже красивым. Посыпанные песком аллейки, лавочки, кусты сирени и акации, цветочные клумбы. На одной из таких лавочек, под липою, сидел худосочный молодой человек в куцых штанах и халате. Каштановая бородка, бледное лицо… такое знакомое…
– Магнус! – подбежав, ахнула королева.
Молодой человек вздрогнул и резко вскинул голову:
– О, Пресвятая дева! Хоть кто-то меня узнал.
Опередив официальное посольство с фальшивым королем, Арцыбашев оказался в Москве уже в середине июля одна тысяча пятьсот семьдесят шестого года. Столица уже отстроилась после татарского погрома, вновь засияв новенькими срубами. Хоромы и обычные избы рубили в
