Минуя коридор за коридором, лестницу за лестницей, я бежала в надежде побыстрее оказаться в надежных, крепких объятиях Анситора. Как же хотелось укрыться от всего мира на его груди, вдыхать родной запах, слушать, как мерно отстукивает ритм сердце, и чувствовать себя бесконечно защищенной от всех жизненных невзгод. Окрыленная, выпорхнула в сад. За красиво накрытым круглым столом сидели и мило беседовали Ильшур, Анситор… И шесть! Шесть женщин!!!
На минуту нельзя оставить! Я разозлилась не на шутку. В этот момент сидящая рядом с мужем трессианка как бы невзначай опустила свою голубую ладошку на руку Анситора, а затем и вовсе прильнула к его плечу. Муж поднял голову и встретился с моим взглядом. Смотрел он так виновато, при этом даже не подумал стряхнуть руку чужой женщины. А я… Я так надеялась на его поддержку, он так нужен был мне в эту минуту! И вот я здесь, а он там… С ней… Нет, безусловно, где-то глубоко в душе, естественно, отдавала себе отчет, что между ними не может ничего быть, потому что этого не может быть никогда, и все! Но обида душила, а тело отказывалось повиноваться разуму. Сегодня явно не мой день, веду себя, как ребенок! И сейчас этот ребенок победил, позорно сбежав в Храм без выяснения каких-либо отношений. И только очутившись около сферы, горящей ярким устойчивым светом, я наконец разрыдалась, до конца не понимая, на кого я обижена и почему плачу.
Ревела я горько, с надрывами и завываниями, опустившись на каменные плиты пола. Потом плач перерос во всхлипы, а затем и вовсе в судорожные вздохи. Обида на мужа и на весь мир переросла в недоумение, затем в негодование. Да как посмела эта щупальцеголовая дотронуться до чужого мужа!!! А я-то хороша! Вместо того чтобы поставить ее на место, сбежала. Стыд и позор! Еще раз тяжко вздохнула и… материализовала зеркальце. Негодование негодованием, а красный нос и зареванные глаза еще никого не красили. И на ручки к Анситору хотелось… очень! И чтобы жалел и слова говорил разные, ласковые, много! И этого всего хотелось гораздо больше, чем каких-то там разборок с мегагалактической синей дивой. Кстати, о диве! Женщинам Вселенной права вернули, а гаремы не упразднили! Непорядок! Нужно поднять вопрос о их добровольном или вольнонаемном посещении драконьего братства. Совсем без этого никак, мужчины все-таки.
Через десять минут, воскресшая, как птица феникс, я возвращалась в родные пенаты. Подумав о любимом, открыла портал и оказалась прямо перед покоями Лунны и Тизкара, натолкнувшись на Глаю.
– Сенна? – удивилась она моему появлению. – А Глая тут решайт…
– Опять… – простонала я, только ее терзаний мне сейчас не хватало, и понимая, что потом буду жалеть, сказала: – До завтра не решишь – прогоню всех!
– Слая сенна! – скорчила зеленую мордашку Глая и гордо удалилась, шевеля маленькими ножками. Обиделась.
За дверью слышался до боли знакомый голос, и я решила войти. Здесь тоже бушевали нешуточные страсти.
– Я прошу пока по-хорошему! – Муж чеканил каждое произнесенное слово.
– Пока? – закричал Тизкар, закрывая собой испуганную Лунну. – Я сказал тебе, Анситор, она никуда не пойдет. В ее состоянии переходы на большие расстояния вредны. Это я тебе заявляю как врач и как ее пара!
– Тизкар… – закричал в ответ мой Дракон, но осекся, ибо в этот момент появилась я, и они разом обернулись.
Повисла тишина. Все приходили в себя. Тизкар и Лунна выдохнули с облегчением. Анситор, наоборот, напрягся, не зная, что от меня ожидать. Я же переминалась с ноги на ногу, пытаясь отыскать правильные слова. Боевой настрой давно прошел, таскать за синие щупальца было некого, муж смотрел на меня влюбленными глазами, исполнение мечты о ручках и ласковых словах приближалось семимильными шагами. Жизнь наконец-то налаживается. Так и не найдя подходящих слов, я сделала то, что, конечно, не красит женщину, но порой помогает сгладить ситуацию – громко всхлипнула. И тут же оказалась там, где мечтала вот уже…
в общем, долго уже мечтала, – на любимых ручках, прижатая к родной груди, в которую и уткнулась.
– Я же говорил, что найдется твоя пропажа, – улыбнулся Тизкар, обнимая Лунну.
– Извини, – ответил ему муж, – я места себе не нахожу, когда перестаю чувствовать Кэт. Каждый ее поход в Храм – пытка для меня.
– Я только после Обряда понял, что теряли наши предки, отказавшись от него. – Тизкар с любовью взглянул на свою сархану. – Чувствовать свою женщину – это прекрасно, а любить – волшебно.
– Согласен. – И Анситор перенес нас в нашу спальню.
Не спуская меня с рук, он присел на кровать, а я вцепилась в его тунику и спряталась от всего мира. Родные руки начали медленно гладить мои волосы. Я чувствовала, как его теплое дыхание касается моей макушки.
– Ну что случилось, котенок? – ласково спрашивал муж, крепко прижимая меня к себе. – Почему ты убежала и так меня напугала?
– Она тебя трогала, – тихо выдохнула ему в тунику.
– Ну и что? – Я почувствовала поцелуй в макушку. – Мне безразличны прикосновения других женщин. Для меня важна только ты, и только тебя я люблю. Я же не устраиваю тебе сцен, когда ты уходишь работать с этими иланами.
– Но я тоже люблю только тебя, – зарылась в него еще глубже.
– Так зачем удрала? – Большая ладонь нежно гладила меня по спине.
– Ну просто… – Анситор перестал поглаживать и приподнял мое лицо за подбородок.
