живом теле, смешиваясь с естественными выделениями, состав дольше не терял своих свойств. С искусственной поверхности он испаряется почти мгновенно, тогда как на организме он сохраняет свои свойства в течение нескольких часов. Таким образом, достаточно предоставить Дракону контакт с обработанным телом раз в несколько дней – и можно нейтрализовать его внимание. Что, я так понимаю, тексы успешно и делали. Драконы превращались в безразличных кукол, в то время как они становились хозяевами положения. Управляя Содружеством от имени сильнейшей расы, сами находились в тени. Хитро.
– Хитро, – горько усмехнулся я. – Как же неприятно осознавать себя игрушкой в чужих руках.
– Ну, мой мальчик, – ободряюще похлопал меня по плечу Тизкар, – вся эта афера началась задолго до вашего рождения. Вы были слишком молоды, а старшие Драконы были слишком поглощены собой и своим величием, чтобы обращать внимание на мелочи. Гениальная многоходовая комбинация. Чудовищная, но гениальная!
– Не мелочи, – тихо сказал я, – это все – не мелочи! Ведь за каждой так называемой мелочью стояли жизни разумных: десятки, сотни, тысячи… Гибель Сарханы не была случайной. Тексы устранили ее целенаправленно, зная, что драконы последуют за своими женщинами. А когда оказалось, что молодняк выжил, нас устранили другим изощренным способом.
– Полагаешь, гибель Сарханы не была случайной? – Глаза Тизкара сузились, а лицо приобрело хищное выражение. – Они не могли бы провернуть это сами!
– У них были помощники, – ответил я, – например иланы. Мне это доподлинно известно. Эта раса была заинтересована в минерале с планеты Турроу. Драконы отказали в его добыче.
– Неужели камень, – ошарашенно прошептал Мудрый, – дороже жизни?
– Обещаю, мы все выясним. Все виновные понесут наказание.
– Нет, мой мальчик, – печально улыбнулся Тизкар, – месть не наш метод. Но восстановить всю картину происходящего и избавить мир от этой заразы мы обязаны.
– Я нашел, где они скрываются. Симбионт нанес все на карту и передал драконам. К утру мы уничтожим все их укрытия.
– Уверен, что это все?
– Нет. Я впервые использую силу подобным образом. Но мы будем искать, пока не найдем и не обезвредим всех до одного!
– Их много?
– Я насчитал двадцать отблесков силы.
– Не густо. Создается впечатление, что тексы боролись за свою выживаемость. У них явно были проблемы с размножением, раз за столько тысяч лет они остались так малочисленны.
– Откуда такие выводы?
– Я нашел в твоем замке их лабораторию. Ее покидали в спешке и не сумели все уничтожить. Там явно решалась проблема воспроизводства. Думаю, такие лаборатории были в каждом замке.
– Под самым носом. И как же они выглядят? – Я выжидающе посмотрел на Тизкара.
– А не знаю, – развел руками Мудрый, – но у нас есть целый живой экземпляр. Условно живой, твоими стараниями. Мне последствия твоего ментального воздействия не снять.
– И где он?
– Перенесли в лабораторию. Это рядом, идем.
В соседнем помещении царил хаос. Перевернутое оборудование, лужи странных жидкостей на полу явно говорили о том, что это место покидали в спешке. На светящейся платформе у противоположной стены лежал Герин. Пребывая в ментальном оцепенении, он по-прежнему сжимал в руке кнут. Боги! И на этом орудии все еще была кровь!!! Ее кровь, моей Кэт!!!
– Вот посмотри, – показал Тизкар на то, к чему и без него было приковано мое внимание. – Что ты думаешь об этом орудии?
– Что на нем кровь моей женщины, – процедил я сквозь зубы.
– Кнут слишком легкий, слишком гибкий и слишком тонкий, – начал объяснять Мудрый, – но в то же время он оснащен металлическими деталями в плетении, словно создан для причинения жертве больших страданий.
– А зачем металл?
– Чтобы поскорее рассечь кожу. Похоже, им нужна была кровь. Боль, страх и кровь – это именно то, чего они хотели от жертвы.
– Да разумны ли они? – в ужасе сказал я.
– Полагаю, что это разумная, но чуждая нам форма жизни. Их разум не подвержен эмоциям и страстям, в этом их сила. Но он подвержен инстинктам, а вот в этом их слабость.
– И какие у них инстинкты?
– Размножение, сохранение своей популяции и питание.
