— А вы когда-нибудь пытались? — спросила я. — Может быть, я не могу научиться этому точно так же как у вас это получается... но мы посмотрим насколько далеко я смогу продвинуться.
Джекаби нахмурился, но я заметила, что ученый в нем был заинтригован этой идеей.
— Полагаю, что мы могли бы установить экспериментальные параметры, измерить чувствительность при определенных постоянных условиях и варьирующихся показателях, ввести внешние раздражители...
Он принялся рассматривать меня с тем же сосредоточенным вниманием какое обращал на свои своеобразные экспонаты и флакончики со странными жидкостями. Это одновременно обнадеживало и внушало тревогу.
— Я обдумаю эту возможность, — заключил он. — Если я вообще решу вас оставить, разумеется.
Он вновь уставился на тротуар.
— Должно быть, это не просто, — сказала я, — заниматься этим всем в одиночку. Не много-то помощи, если никто, кроме вас, не видит то, что вы ищите.
— Есть такое, — согласился Джекаби. И вдруг он резко остановился. — Нет. Не совсем в одиночку.
— Что ж, я рада оказаться рядом, — скромно сказала я.
— Это не вы, мисс Рук. Но раз уж вы об этом упомянули.... есть кое-кто... кто ясно видит... не совсем в той степени, что я вижу их, но в очень похожем смысле... иногда. Её зовут Хатун. Нам может быть полезна информация о том, что она видела в последнее время.
Мы шли в сторону офиса, но теперь Джекаби развернулся и, перейдя на другую сторону улицы, двинулся в противоположном направлении.
— Еще один ясновидец? Вы же только что сказали...
— Нет, она не то что бы ясновидящая. Она... маятник. Она видит мир в трех основных вариантах, и её как бы качает в них от одного к другому. Порой она воспринимает мир, как любой другой простак-обыватель... такой, как вы.
— Вот спасибо.
— Однако иной раз она видит, как я, мир за зачарованной пеленой. Мне кажется, ей не всегда понятно, что она видит. Это скорее на уровне ощущений,
