Как вот у этого. Невидимка – этим все сказано. Даже аура скрыта надежней некуда. Если бы на груди Креола не раскалился защитный амулет, он бы ничего и не заметил.
Но он раскалился, и маг успел отреагировать. Попытавшийся прокрасться сквозь Доспех Мардука демон таки частично преуспел и даже сорвал одну Личную Защиту, но был отброшен Звуковым Резонансом. Вслед за ним Креол швырнул Грязевое Копье, сделав невидимку очень даже видимым, после чего прыснул в него благовонием Зкауба и обратил в пепел противодемоническими цепями.
А тут и заклинание наконец подошло к концу. Ага Масс Ссарату в руках Креола вспыхнуло, а маским в теле бронепехотинца завыл, тщетно пытаясь управлять парализованным телом.
Через несколько секунд все было кончено.
– Вставай, – пнул гигантский геродерм Креол. – Ты еще жив, так что нечего разлеживаться.
Бронепехотинец зашевелился и начал медленно подниматься. Креол, уже им не интересуясь, тоже поднялся – в воздух, на полсотни локтей. Ему надоело постоянно на что-то натыкаться, и он решил сократить путь.
Но до Кадафа все еще оставалось слишком далеко. И чем дальше, тем больше было демонов. Креол уже видел впереди бушующего Духа Пространств. Земля сотрясалась от шагов Умбры, Двенадцатой Эмблемы. А из самой гущи битвы явственно слышалось блеянье Шаб-Ниггурата.
Попробуй обойди их всех.
Конечно, Креол умел отводить глаза. Людям и демонам… демонам даже проще. В демонологии уйма заклинаний направлены именно на то, чтобы спрятать заклинателя, уберечь его от глаз нечистой силы. В такой толпе это будет непросто – слишком уж много демонов, слишком уж они разные, – но при необходимости Креол вполне мог просто… исчезнуть.
Но он даже не пытался. Креолу всегда претили скрытность и обходные пути. Обычно он просто ломился напролом, снося с пути все преграды.
Архимагу незачем смотреть под ноги.
А тут еще он и заметил хорошо знакомую ауру… слишком хорошо. Одна из Эмблем. Большинство их держались где-то поодаль, почти не вмешиваясь в битву лично. Они исполняли обязанности командиров, направляя и руководя легионами демонов. И Креолу до них тоже не было дела – все равно станут безвредными, когда издохнет Йог-Сотхотх.
Но мимо этой ауры он просто не смог пройти. Слишком уж сильно мозолила она глаза. Старый друг… старый враг…
– Элигор… – процедил Креол, пикируя к земле. Туда, где виднелась высокая черноволосая фигура в железной короне и красной мантии без рукавов.
Элигор, Четвертая Эмблема, встретил Креола довольно безразлично. Вокруг него не было ни души, зато валялись предметы женского белья и бегали мерзкого вида многоножки. Еще недавно все они были солдатами.
Креол аж заскрипел зубами при виде такой подлой и гнусной магии.
– А вот и мой старый знакомый, – холодно произнес Элигор, взмахивая двуглавой косой. – Я слышал, ты женился? Поздравляю. Почему не пригласил меня на свадьбу?
– Я не приглашаю в свой дом всякий сброд, – не менее холодно ответил Креол.
– Не слишком ли ты дерзок для простого смертного? Во что мне тебя за это превратить? Думаю, ты станешь превосходным гульфиком, Креол Урский.
Лицо Креола начало чернеть. Он терпеть не мог противников, использующих дурацкие заклинания. Тот же Эскетинг обожал магию шуток, и это было… отвратительно. Идиотским чувством юмора обладал и Мешен’Руж-ах. Многие демоны склонны к разного рода извращениям… очень многие. В Кввецоль-Иине водится одна такая мелкая тварь… Креола передернуло, когда он о ней вспомнил.
Но сквернейшим противником Креола вообще был не человек и не демон, а гигантский мандариновый марципан. На тридцать шестом году правления Энмеркара Второго, когда Креол стал архимагом, четверо его лучших друзей решили сделать ему сюрприз и соорудили во дворе Шахшанора огромную марципановую статую самого Креола. Магия в процессе производства применялась, но в остальном это было самое обычное кондитерское изделие.
Сотворив его, Шамшуддин, Хиоро, Хе-Кель и Мей’Кнони отправились на пиршество, устроенное Гильдией в честь своего нового архимага. Пиршество затянулось до самого утра. И когда Креол Урский наконец вернулся домой, он был настолько пьян, что принял марципан за подосланного врагами демона и вступил с ним в тяжелый бой.
Придя наутро в чувство и сообразив, с кем он сражался, Креол преисполнился великого стыда и поклялся, что ни одна живая душа никогда не узнает об этой истории.
Особенно сильно архимага уязвляло, что технически марципан победил. Ибо Креол был НАСТОЛЬКО пьян, что вырубил заклинанием сам себя. И это было на редкость больно.
Но сейчас он совершенно трезв и невероятно зол.
– Даже не надейся превратить меня во что-нибудь, Элигор, – хмуро произнес Креол. – Ты знаешь, что на меня это не подействует. Как и на любого сколько-нибудь стоящего мага.
