Оклендхайм-младший машинально погладил рукоять меча и проворчал:
– Даже если их всех поубивали, то это не повод отменять тренировку.
Сержант с уважением посмотрел на молодого дворянина, не забывающего упражняться с оружием в любой ситуации, и согласился:
– Да, ваша милость, от учёных магов одни проблемы. Разве что на боевом факультете нужным вещам учат, да и то…
Джонни насторожился, а гвардеец, обнаружив в лице виконта благодарного и внимательного слушателя, принялся разглагольствовать о каком-то лейтенанте фон Швайнштайгере, которого нельзя допускать к военной службе даже после соответствующего образования.
– Разве это боевая магия? – рассуждал старый вояка. – Целый час делает огненный шар для прожигания замковых ворот, а тот до них даже не долетает и взрывается среди своих. Да ещё подпалил две осадные башни, таран, катапульту и покалечил четыре десятка солдат. Если каждый будет так магичить, то нам и врагов никаких не нужно. А вы говорите – магия. Вот так-то вот, ваша милость.
– Ну, не все же такие косорукие, – виконт сделал вид, будто вовсе не удивился услышанному. – Нам на занятиях рассказывали…
Многозначительная пауза спровоцировала гвардейца на дальнейшую откровенность:
– Про риттера фон Хеемста-Шульца? Ну, так он единственный во всей армии, кто хоть что-то умеет. Но, честно говоря, его «воздушный кулак» по воздействию на противника всяко уступит залпу полусотни арбалетчиков. А жалованье ему платят как целой гвардейской роте.
Внезапно сержант замер и застыл с выпученными глазами. Джонни проследил за его взглядом и тоже замер.
Над университетской площадью летел колокол. Тот самый древний сигнальный колокол, что созывал на занятия уже не одно поколение студентов. А верхом на шедевре имперского литейного искусства сидел скелет в чёрной истлевшей мантии, колотивший по бронзовому боку старинным ржавым мечом и заунывно вещавший:
– Беда идёт! Чую большую беду! Быть гладу и мору великому, быть смертоубийствам на этой земле! Внемлите и трепещите, несчастные!
Сержант недолго пребывал в оцепенении – сработали вбитые за многолетнюю службу навыки, щёлкнула тетива мощного арбалета, и толстый болт влетел в пустую глазницу пророчащего беду скелета. Тот в ответ пригрозил костлявым кулаком, но вопли не прекратил. Зато к обстрелу присоединились воодушевлённые примером лучники.
– Прячься, сержант! – виконт успел нырнуть за дверь буквально за доли секунды до воткнувшейся в неё стрелы. – Какого чёрта?
Ответа не было. Джонни осторожно выглянул из укрытия и понял – отвечать уже некому. Гвардейский сержант лежал со стрелой в горле, а в стекленеющих глазах отражались синее небо и летящий колокол с устрашающим седоком.
Внезапно в голове что-то пискнуло, и появился невидимый посторонним монитор магического компьютера. Выплывшее уведомление озадачило:
«Обнаружено новое оборудование «Норвайский колдун». Разрешить использование 2 % мощности для полноценного функционирования оборудования?»
Оклендхайм-младший мысленно нажал кнопку «Разрешить» и только потом сообразил спросить:
– Это наш Вова тут начудил? Да меня чуть кондрашка не хватила!
«Работа в тестовом режиме не представляет опасности для дружественных объектов».
– А гвардейский сержант?
«Форматирование нейтральных объектов не превысило допустимую норму».
– Твою мать!
«Да и хрен с ними, шеф!»
– Что ты сказал?
«Некорректный вопрос. Уточните формулировку и перезагрузите систему».
– Сволочь магическая…
Вернувшийся в общежитие виконт Оклендхайм колотил ногами по двери в комнату норвайского рикса и обещал обрушить на голову варвара все небесные кары, включая клизму из скипидара с патефонными иголками и медленное выворачивание Вовы мехом внутрь. Рыжая ведьма, как и подобает разумной женщине, в разборки мужа не встревала, хотя и сгорала от любопытства.
Норваец не открывал, но на каждый удар отвечал порцией варварских ругательств, в которых знающий человек легко бы определил идиоматические выражения великого и могучего русского языка. Знающие люди в коридоре были, а чуть позже заявились посторонние.
– Что здесь происходит, господа? – чиновник в мундире Секретариата Особых Дел при канцелярии Его Императорского Величества олицетворял собой памятник подозрительности. – Устраивать беспорядки во время работы особой следственной центурии строго запрещено!
Джонни был не в том состоянии, чтобы являть образец вежливости, поэтому ответил коротко:
– Отвали, мудак!
– Что? – удивился служащий Шестиугольной Башни, не привыкший к такому грубому обращению. – Что вы себе позволяете?
Виконт оставил в покое дверь и задал вопрос:
