– Коленвал от телеги! – Через минуту он поднял глаза и посмотрел на меня как на Деда Мороза. – Ты хоть понимаешь, что принес?
– Даже приблизительно не в курсе, и очень надеюсь, что ты меня немного просветишь.
– Так, ладно, – еще раз вздохнул полугном, окончательно приходя в себя. – Вот это яичко называется тармахат. Сидящий внутри псевдоразумный конструкт наносит силовые плетения. Дошло?
– Нет. Теперь еще раз и по-человечески.
– Ты знаешь, как строят големов?
– Откуда?! – уже начал злиться я.
– Так, давай без нервов, – попытался успокоить полугном и меня, и себя. – Сначала готовится так называемая болванка, в смысле – корпус. Затем берутся редкие свитки, и с них на болванку переносится энергетически-силовой каркас. Затем происходит нечто похожее на программирование. Это самая муторная работа, но она намного дешевле, чем нанесение силового каркаса с помощью заклинаний, потому что свитки одноразовые и, как я уже говорил, очень редкие. Даже мне приходится их покупать. Теперь понятно?
– Значит, эта штука сильно снизит себестоимость твоих големов?
– Очень сильно.
– Крут, и сколько это может стоить?
– Много, но о стоимости поговорим позже, – как-то слишком уж поспешно постарался сменить тему полугном.
Кредита моего доверия у него было с запасом, так что я решил не заострять внимание на его финте и продолжил впитывать информацию. Полугном уже ухватился за яйцо поменьше и продолжил лекцию:
– Так, эта штука не такая крутая, как тармахат. Называется фуархид. Она экономит мастеру-големостроителю не золото, а время. С ее помощью можно ремонтировать поврежденных големов. – Внезапно он встрепенулся и вскочил из-за стола. – Жди здесь. Двери на магическом запоре, и если кто-то появится – сразу бей.
Ого, ситуация уже начала меня нервировать…
Полугном убежал куда-то в недра своего ангара и через минуту вернулся, с натугой неся перед собой нечто похожее на краба. Водрузив груз на стол, он повернулся ко мне.
– Вот каменный краб. Он угодил под заклинание тлена, которое действует не только на плоть, но и на силовые линии. Мне, чтобы его отремонтировать, нужно просверлить два десятка дыр, несколько часов искать обрывы и менять участки линий. А теперь смотри сюда.
Поколдовав с маленьким яйцом, полугном положил его рядом с казавшимся дохлым крабом. Пару секунд ничего не происходило, а затем яйцо закачалось и встало торчком. Из нижней части, усилив устойчивость, выдвинулись ножки, а верхняя часть раскрылась лепестками. То, что хранилось внутри, зашевелилось и выпрыгнуло на стол.
Сначала мне показалось, что это паучок, но после внимательного осмотра стало понятно, что механическое создание по облику ближе к осьминогу. Больше всего оно напоминало охотника из «Матрицы», только восемь гибких ножек поддерживали не шайбу с глазами, а конус с буром на макушке.
Этот осьминожек-буравчик под умиленным взглядом полугнома стал скакать вокруг краба, а затем рывком врезался под его панцирь. На стол посыпалась каменная крошка, и через секунду осьминожек исчез в удивительно маленьком отверстии на каменной поверхности.
– Вот, – радостно заявил Гайкокрут, – теперь он найдет и устранит все обрывы, а мне останется только замазать дырки и получить денежки.
– Сдается мне, что назад ты эти штуки не отдашь? – с подозрением спросил я.
Полугном тут же поник:
– Хотел бы не отдать, но на это у меня нет денег.
– У тебя?..
А вот это уже новость.
– У меня, – вздохнул гном. – Я даже не знаю, сколько стоит тебе просить у старцев за такое сокровище.
– Что-то не хочется мне иметь дело с твоими старцами… Нужно как-то договариваться с тобой.
– Может, поменяешь на махаона? – спросил полугном, и тут же перебил сам себя: – Не, это будет нечестно… Но что еще я могу предложить? Големы тебе без надобности, тут нужна профессия големовода…
Чуть подумав, я все же выдал решение этой проблемы:
– А как насчет аренды, точнее – процента с прибыли?
– Поясни, – тут же нахмурился полугном. У него из-под корки радости полезло деловое нутро.
– Скажем так… ты будешь отдавать мне тридцать процентов от всего, что заработаешь, используя эти штуки.
– Двадцать.
– Крут, на друзьях наживаться нельзя.
– Вот и не наживайся, – невозмутимо парировал полугном.
