– Мы достанем! – вскинулся Джонни.
– Дети… – Александр впервые произнес это слово настолько презрительно. – Это вам не библиотека Бюро. Туда вас, можно сказать, вежливо пригласили. А схрон, да еще под личным контролем Дункеля… Даже если вы пробьетесь через все защиты, а это невозможно, там не один Яров старался… Даже если унесете. Все артефакты под «фризом». Их ядерным взрывом не возьмешь. Просто и надежно. Снять этот «фриз» может лишь тот, кто наложил. А чтобы сам пропал – нужно сотню-другую лет подождать, заряда хватит.
– У меня есть право обжаловать приговор, – твердо сказала Анна. – Я помогла Инквизиции. Мальчик не пострадал и не попал в руки сумеречных тварей. Я имею право требовать вновь сделать меня Иной. Пусть наложат еще хоть десять печатей!
– Не хотелось бы тебя расстраивать… – Александр в последнее время полюбил многозначительные паузы. – Только Маугли, с юридической точки зрения, тоже артефакт. По крайней мере такова официальная точка зрения Инквизиции. Вот она тебе, из первых рук.
– Ты… вы… не говорил, – Анна залилась краской.
– Сначала не было времени, потом необходимости, – пожал плечами Александр. – Инквизиция, когда нужно, пользуется современными моделями, а когда и средневековыми. Малыш не имеет собственного ясного рассудка. Извини, но в пятнадцатом веке он считался бы умалишенным, а не… альтернативно одаренным. Его воля, его интересы никак не будут приняты во внимание.
– Что-то мне подсказывает, будь он совершенно адекватен, это ничего бы не меняло, – как бы между прочим произнес Дреер.
– Они его не получат, – резко высказала Анна.
– А если бы получили, – продолжил, как бы размышляя вслух, Александр, – то вместе с еще четырьмя. Каждый из которых помешался на своем… Истеричка, юный психопат, старый маразматик и еще один, с маниакально-депрессивным психозом… Пожалуй, этим мы и воспользуемся.
– Чем? – спросили одновременно Дреер и Анна. Спросили и переглянулись.
– Где бы ни оказался наш малыш, его нельзя изолировать от Сумрака насовсем. Таким, как сейчас, им нельзя управлять. Значит, рано или поздно за ним придут. Кармадон очень не любит что-то отдавать. И не отдать тоже не сможет, эти ребята не отстанут, сколько Сумрак ни выжигай.
– Они его не получат, – повторила Анна.
– Не перебивай Старших. – Александр вдруг глянул на нее так, что девушка съежилась. На полсекунды за столом опять возник тот самый Великий Инквизитор, каким она видела его в питерской водонапорной башне десять лет назад.
Но потом он вернулся к прежней чуть ироничной манере.
– Сейчас Маугли – не актив, а убыток. Но если он станет хотя бы вменяемым и с ним можно будет разговаривать… Разговаривать и договариваться… Представьте себе союзника Инквизиции, с которым вынужден считаться Сумрак. А если он будет Сумраком другого мира – то и возможное убежище. Наш-то родной в последние годы чудит, да и реальный мир не особо стабилен. Думаю, Кармадон это купит. Возвращение тебе статуса джинна, прямо скажем, не слишком дорогая цена за такие возможности.
– Что им помешает прибрать мальчика к рукам сразу же? – осторожно поинтересовался Дмитрий.
– Только то, что мальчик останется здесь, – сказал Александр. – На переговоры отправимся мы с тобой, наставник Дреер.
– А если не вернетесь? – вдруг спросила Хильда.
– Вернемся. Со щитом или на щите, – улыбнулся Инквизитор. – До вас наши доблестные серые братья не доберутся в любом случае. А Маугли слишком ценен. Так что… начинайте свой Обмен, наставник. – Он кивнул Дмитрию, а потом развернулся к Заку. – Кто сможет переправить нас в Прагу?
– Я сам, – ответил Зак. – Но прямо в библиотеку Бюро опасно.
– Не нужно в Бюро. Своими ногами дойдем. Отправьте нас в музей пана Яноша Чапека. Заодно я посмотрю в его честные глаза двойного агента.
Глава 3
Дреер никогда не сидел в настоящем пыточном кресле.
Он уже привык к рафинированному и чуть ли не стерильному современному дизайну инквизиторских приемных и служебных помещений. Благородная старина жила только в кабинетах чиновных Инквизиторов. И лишь в самом центре, можно сказать, ядре организации царила полная архаика – в схроне или зале пражского Трибунала.
Кресло было настоящим. Не подделкой с передвижных выставок и музеев восковых фигур. Антиквариат, которым явно пользовались, это можно было ощутить и без всякой магии. Пользовались не часто, зато веками. Остаточные эмоции допрашиваемых, Светлые и Темные, пропитывали дерево, как олифа пропитывает изделия столяра.
Руки прижимали к подлокотникам скобы особой конструкции, словно нарочно сделанные под размер тонкокостного словесника. Не хотелось думать, что и над этим креслом поработал Борис Яров. Да и вряд ли – оно было много древнее.
Магомеханическая рука ничем не могла помочь. Дреера не просто приковали к креслу, но и «припечатали», заблокировав любые попытки нефизического воздействия. Способность видеть Сумрак, впрочем, оставили: наверное, это требовалось по протоколу или какую-то роль должно было играть в процессе расследования. Смотреть особо было не на что: каменный колодец наяву, такой же колодец на первом слое, разве что кладка погрубее да покрупнее. Свет поддерживали факелы, запах от них исходил не слишком приятный, не восточные благовония. Хотя и в самом этом запахе присутствовал какой-то странно
