это невозможно? Только мне решать, кому довериться и кому подарить свое сердце, и я сделаю правильный выбор!
Меня неудержимо тянуло к Альфе, и с притяжением было сложно справиться. Тело и сердце стремились к оборотню, горели и желали, словно единственным, кто мог спасти меня, был Аарон. Я не могла смириться, осознание этого факта казалось слишком ярким и фантастичным. Нереальным и мистическим, как сказки, которые так любят дети.
Разум не хотел сдаваться, отдавал приказы и не позволял чувствам взять над собой верх. Он неудержимо боролся, заставляя меня ежиться от поднявшегося легкого ветра.
Аарон застыл напротив меня, он возвышался и запугивал, словно ожившая статуя Титана. Его глаза горели страстью, злостью и… страданием, затаенным в глубине души. Первые два чувства я еще в состоянии понять, но третье? Последняя эмоция заставила меня стиснуть зубы и кулаки, впиться короткими ногтями в мягкую теплую плоть.
«Разум, не чувства. Разум, не чувства», — твердила я себе, но из-за жара мне все хуже удавалось себя контролировать.
Я жаждала вновь окунуться в бушующий океан страсти и желания, ощутить сладкие и твердые мужские губы, пропустить шелковые волосы сквозь пальцы. Но пока это было запретным для меня. Нужно успокоиться, пока не натворила дел.
Может, мне показалось? Возможно, это просто игра подсознания? Но разве… Разве оборотень станет испытывать страдание из-за моих слов? Это же Аарон Рамос — самый наглый и беспринципный мужчина во всем нашем мире! Черт, да я скорее бы поверила в верность суккуба одному партнеру. Они полигамный народ и никогда не остаются с кем-то одним на долгое время. Нет, бывают исключения из правил, но их слишком мало, чтобы говорить о верности суккубов и инкубов.
— Уверена, Санейра? — Живая скала наклонилась, продолжая давить на меня своим авторитетом. — Скажи, часто ли ты так целуешься со всеми, кому не принадлежишь? Или это у тебя в порядке вещей? Неужели скромный чтец не так уж и невинен? — Он насмехался, издевался надо мной, пытаясь докопаться до истины.
Его слова жалили, словно сотни ос, атакующих мое хрупкое тело. Захотелось двинуть мужчине по всем стратегически важным местам.
— Иди к черту! — Я резко подняла голову и уперлась ладонями в торс Альфы, с силой отталкивая оборотня от себя. — И не смей так со мной разговаривать. Я не твоя слуга и не твоя подданная, — оторвала ладони от обжигающей стали, пытаясь не обращать внимания на назойливый и болезненный зуд в пальцах.
— Знаешь, злость тебе идет. — Волк ухмыльнулся, нагло сложив руки на груди. — Но я все еще хочу знать, о ком говорил Семур. Ответь. — Приказ, от которого мне вновь захотелось ударить Аарона или просто взбеситься.
— Это тебя не касается, — отрезала я, сцепив руки за спиной в замок.
Да, меня тянуло к Аарону, и эта нить между нами была такой приятной на ощупь: гладкая и мягкая, словно бархат и шелк сплелись вместе, образуя совершенство. Я видела, что сейчас она подрагивала, с силой натянулась, раскачиваясь вниз-вверх. Казалось, еще немного, и нить лопнет, а я не могла этого допустить.
Но я боялась реакции Аарона на свой душещипательный рассказ. Что он предпримет? Захочет ли как Донах и Сем убить ЕГО или же будет на стороне моего обидчика? Ждать. Как же я не любила все это! Но все мое существо стремилось рассказать Альфе, поделиться сокровенным, поведать о своей боли и о том, что я чувствовала вчера. Но я не могла. Страх сковал мои тело и разум, не позволяя ни думать, ни двигаться. Я просто стояла, молчала и моргала, словно бездушная кукла, которая ни на что не способна. Жалкое зрелище.
Губы сжались в тонкую линию.
«Он все равно узнает», — шептал ветер.
«Скажи сама, иначе он узнает и разозлится. А ты не хочешь его злить», — продолжала моя стихия, создавая легкий ветерок в гостиной. Его чувствовала только я, для оборотня в комнате ничего не изменилось. Удобная специфика моей силы. Ветер может убивать медленно и незаметно или уничтожить противника, причинив нестерпимые страдания. Воздух, такой нужный и необходимый каждому из нас, мог стать величайшим убийцей, которого никогда не заподозришь. Именно поэтому стихийники воздуха считались самыми опасными. Огонь можно затушить, воду заморозить, а землю развеять. От воздуха не скрыться, он — лучший следопыт.
«Но вдруг Аарон захочет мстить? У НЕГО слишком влиятельные родители, и он маг».
«Откройся!» — почти рявкнул мой друг, и сильный порыв ветра заставил меня покачнуться и опереться руками о плечо вожака.
Кажется, сильфы недвусмысленно намекнули, что нужно выполнять их просьбу-приказ. Теперь мне и стихия отдает распоряжения. Дожила… Кому расскажешь в Школе стихий, примут за умалишенную, а преподаватели точно отправят на осмотр и аттестат заберут.
— Аарон… — начала было я, прикусив нижнюю губу, стараясь взять себя в руки и не дрожать. — Тебе не понравится то, что я расскажу, — тяжело выдохнула, пытаясь вернуть спокойствие.
— Уверен, что ты права. Начинай. — Аарон усадил меня на диван, а сам остался стоять. От этого было немного неуютно, словно Альфа кружил над душой, давил и не позволял открыться.
Передернув плечами, набрала в легкие побольше кислорода и начала свой рассказ:
