Уложив все трофеи обратно в мешки, Райкалин прихватил документы покойного монгола и отправился на поиски самого укромного, но в то же время легкодоступного места. По той же причине он и в комнате не стал ничего осматривать. Вдруг пайцза понадобится срочно, а здесь окажутся постояльцы?
Сложность заключалась в том, что уже стемнело и в коридоре царил почти полный мрак. Только на лестничной площадке горел светильник в виде плошки с фитилем, давая весьма неверный отблеск на второй этаж. Все постояльцы передвигались, имея при себе свечу или керосиновую лампу. Ну а хозяева могли ориентироваться с закрытыми глазами.
Василию пришлось взять из комнаты лампу, прежде чем начать исследовать пол коридора, окно в торце да дверные наличники. Пайцза и письма плоские, в какую угодно щель пролезут. А если кто поинтересуется, чего он тут потерял, то всегда можно отделаться фразой, что монету уронил.
Повезло в неожиданном месте. Небольшой кусок плинтуса скрывал щель между полом и стеной. Даже не отрывая этот кусок, можно было чуть оттянуть его широким, прочным ножом и затолкать находку в щель. Да еще и место находилось у окна в углу, за здоровенной кадкой с местным подобием фикуса. Судя по островку пыли, сюда и уборщица не всегда заглядывала. Но прежде чем встать на колени и заняться делом, Райкалин прислушался. Постоялый двор гудел обилием голосов, топотом, восклицаниями и прочими бытовыми шумами. Но коридор был пуст, до ужина оставалось еще полчаса.
Дальше пришлось действовать быстро. Упал на пол, поставил лампу рядом и стал ножом отжимать плинтус. Только начал засовывать пайцзу с письмами в получившуюся щель, как заметил, что открывается дверь угловой комнаты. Вскакивать на ноги — только внимание к себе привлечь, поэтому рыцарь сообразил попросту задуть свою лампу и замер, пригнувшись, за кадкой.
Тем более что еще кто-то, но уже без лампы, шел по лестнице. А вот из угловой комнаты вышла одна из девиц, сопровождавших ведьму, и с лампой в руке двинулась к лестнице. Заметив, кто поднимается, она сердито зашипела:
— Ну и где ты шляешься?! Стол заняли?
— Конечно. Сладика там осталась караулить. И там так весело…
— Нашла время! Госпожа хочет, чтобы ты ей уложила волосы в самую изысканную прическу! Быстрей…
— Странно! — ворчала та, двигаясь к двери. — Зачем Зареславе прическа, если она все время в шляпке?..
— Тсс! Не твое дело!..
Они скрылись в комнате. Василий с кряхтеньем завершил свою работу, чуть не прищемив пальцы, подхватил лампу и на ощупь поспешил в комнату. Там уселся в темноте, пытаясь унять биение сердца и обдумывая услышанное: «Сам факт наведения дополнительной красоты говорит о явной заинтересованности со стороны ведьмы. Моя разбитая морда ее не отпугнула, чего я больше всего опасался. Иначе говоря, „лямур мы можем закрутить, и нам кровать не помешает!“. Хе-хе… А какое у нее прекрасное имя! Зареслава! Поющая славу заре, если я не ошибаюсь. Хм… А ведь имя графа — Зареслав. Странно… Вдруг они родственники? А то и самые прямые, отец и дочь? В семьях частенько сходные имена любят давать. Ну да не о том речь!.. Чем это мне может грозить?.. Да ничем. Если граф солгал и она на самом деле его дочь, то пусть на себя и пеняет. Мало того, я перед ним всегда могу оправдаться, что он оказался прав: Зареслава ведьма, навела на меня морок, и я ничего не помню, что она со мной творила!..»
Придумав такие отговорки, он вдруг решил тоже поспешить в зал, чтобы занять стол как можно ближе к женщинам. Тем более что его заинтриговала фраза о каком-то веселье, царящем внизу в преддверии ужина.
Конечно, кое-что подавалось посетителям, особенно тем, кто зашел с улицы, прямо с пылу с жару. Да и холодных закусок, салатов, пива и вина хватало. Солидно ужинали уже и те постояльцы, которые прибыли в городище чуть раньше рыцарей. А вот на новых двадцать четыре гостя сейчас в поте лица пахали все кухонные работники.
Но это не значило, что те были обязаны сидеть по своим комнатам. Приходи, садись, ешь что готово, промочи горло вином или согревайся горячим отваром. Да следи, чтобы для твоих товарищей посуду расставили. И не какие-то там грубые миски и ложки «у каждого с собой», а вполне приличные, пусть толстостенные тарелки и поблескивающие ложки из бронзы. Для Средних веков — высший сервис.
Одна из амазонок сидела в самом углу зала. Судя по семи тарелкам на столе, она заняла этот стол для женской части отряда. Второй стол, побольше, как бы перекрывавший подход к угловому, оккупировали два витязя из Великой Скифии. Тут тоже все было понятно. А два небольших столика на двоих, втиснувшиеся между ними, тоже оказались заняты. За одним с кубком вина восседал ровесник графа. А вот за вторым, веселя девицу, скорей всего именно упомянутую Сладику, восседал и балагурил не кто иной, как Коннеш Найт. Его напарником оказался сидящий спиной к залу Илтон Нинбург. Тот самый бритт, о котором ходила мрачная слава бретера и уважительная — знатока всех рыцарских законов.
Ну и чуть ли не сразу стало понятно, с какой целью здесь оказался неприятель-должник, наверняка так и не успевший помыться. Найт излишне громко, явно апеллируя ко всем посетителям, рассказывал анекдоты о рыцарях. Вернее, о тех из них, которые вели себя трусливо в любых ситуациях.
И что интересно и смыкалось с иной реальностью: здесь тоже в каждом анекдоте фигурировала принцесса, дракон или оба вместе. Только дракона чаще величали трехглавым змеем. Но хуже всего, что шутник называл рыцаря-труса конкретным именем:
— А то был случай с другим Грином, чтоб такой трус не пошел на перерождение! Враги стали его искать в башне и загнали на самый верх. Следовало либо сражаться, либо хотя бы спрятаться. Так тот Грин ничего лучше не придумал, как спрятаться, выпрыгнув в окно!
Девица весело хихикала, витязи хохотали, старик улыбался в усы, кое-кто из гостей тоже хихикал с повышенным интересом. Только рыцарь бритт сидел угрюмо, поглядывая лишь в свою огромную кружку. Ну а рассказчик старался, только губы успевал пивом смачивать:
