В дверь постучали. Ольгерд метнулся открывать, о чем-то пошептался с пришедшими, а потом церемонно доложил:
— Господин Шестопер, к вам с визитом дамы из миссии посланника князя Берлюты!
— Проси их через минуту, — милостиво позволил упомянутый господин.
А сам кинулся помогать Петри убирать со стола. Вид, конечно, был не в пример худший, чем был в комнате постоялого двора в Белом, но хоть какой-то порядок навели. Шестопер полусидя-полулежа устроился на кровати, прикрылся до пояса одеялом и кивнул оруженосцу. Тот галантно открыл дверь, пропустил гостью, которая через плечо бросила своим сопровождающим:
— Побудьте в коридоре! — Затем ткнула пальчиком в оруженосцев, показывая, к кому обращается. — Мне надо переговорить с господином рыцарем наедине.
— Да-да, конечно! — Парни бочком выскользнули в коридор и закрыли дверь.
Девушка сняла с головы шляпку, уставилась на Грина своими бездонными глазами и прошептала:
— Поговорим?..
Глава шестнадцатая
НЕРАВНОЦЕННЫЙ ОБМЕН
Рыцарь тоже жаждал разговора. И даже больше чем просто поговорить мечтал. Глядя на прекрасное личико, он вдруг почувствовал разгорающуюся страсть и весьма фривольное желание.
Но сумел совладать со своей мимикой, придавая ей только вежливую заинтересованность:
— Здравствуйте, сударыня… э-э-э… к сожалению, так и не успел узнать ваше имя… — Не дождавшись подсказки, сделал приглашающий жест рукой. — Присаживайтесь, где вам удобно. И прошу меня извинить, что не встаю навстречу даме, чуточку занемог.
Такой прием несколько удивил гостью, но она в долгу не осталась. Приблизившись к кровати, негромко, но сердито начала скандалить:
— Вы что себе позволяете?! А еще рыцарем считаетесь!
— Извините… я вас чем-то обидел? — растерялся Райкалин.
— Как вы посмели ко мне притронуться?! — негодовала она.
— Когда я себе такое позволил?! Вы на меня наговариваете! — бросился он в ответную атаку, почувствовав некую неискренность дамы.
— Да когда я писала ваше письмо под диктовку!
— Неправда! Я про вас вообще забыл! Вообще не видел!
Они переругивались вполголоса, стараясь, чтобы за дверью ничего не расслышали.
— Как не видели? — уже не скрывая, обиделась ведьма.
— Да вот так! Я только сегодня утром увидел готовое письмо, решил дописать пару строк и вспомнил, что вы и в самом деле его писали под мою диктовку. И отлично вспомнил, как в своих мечтах оказался рядом с возлюбленной, прижался к ее нежной коже и она меня погладила по щеке. После чего скорей всего провалился в нирвану сна и даже не заметил вашего ухода. Поэтому и попытался утром вас поблагодарить за помощь, но при всех постеснялся спросить, когда вы ушли. Подобные слова могли дойти до ушек моей единственной и быть неверно ею истолкованы.
Она в возмущении всплеснула руками:
— Ах как он беспокоится о своем моральном облике!
— Кто беспокоится? — прикинулся непонимающим Василий.
— Вы, доблестный рыцарь, вы! И неужели вы больше ничего не помните из процесса написания письма?
Он немного подумал, растерянно пожал плечами и отрицательно замотал головой. Это ведьму явно не удовлетворило.
— Тогда почему вы сегодня в таком разбитом состоянии? Или это болезнь?
— Увы, это был бы самый простой вариант. Есть еще второй, что вчера в корчме я съел что-то несвежее, явно испорченное, и вот результат. Но еще хуже… — Он бросил настороженный взгляд на дверь и перешел на шепот: — Так как вы посторонний человек, то с вами я могу поделиться. Только никому ни слова! Договорились? Так вот, есть вполне обоснованные подозрения, что меня хотели отравить!..
— Да бросьте… — Она в растерянности все-таки присела на стул.
— Точно! Вчера в меня и стреляли, и отраву в пищу подсыпали. Причем явно кто-то из ближнего круга: либо рыцари, либо…
Про оруженосцев он не договорил, ограничившись очередным многозначительным взглядом на дверь. После чего максимально сосредоточился на наблюдении за реакцией Зареславы. А та, можно сказать, грудью бросилась на защиту невинных:
— Нет! Парни ни в чем не виноваты! Не смейте плохо думать о них!
