Сражаться с таким противником, несмотря на кажущуюся его невзрачность, Коннеш не желал. Более того, он побледнел и пробормотал с большим трудом:
— А-а… когда же мне с ним сражаться?
— Дня через два, не раньше! — злился Гонта, странно покачивая своим посохом из стороны в сторону. — И вообще, склочник, изыди, чтоб я тебя не видел!
Как ни странно, только что выкрикивавший оскорбления рыцарь безропотно повернулся и ушел не оглядываясь.
Старец приказал застывшему рядом Ольгерду с двумя тележками:
— Отвези их куда собирался! — Когда парень умчался, водрузив одну приспособу на другую, волхв перешел на еле слышный, но гневный шепот: — Ты чего творишь, недоумок?! Зачем привлекаешь к себе внимание всех и вся?! Разве гоже рыцарю с ремесленниками якшаться?! Или в твое время такое было в порядке вещей? И что ты на себя напялил?! Ты хоть знаешь, что на тебе детали одежды высших африканских власнечей? И за ношение оной они же сами тебя на куски разорвут! Голыми руками! Где ты только взял такую? Тоже у себя в тайнике? Рядом с лекарством?
Вообще-то Райкалина сложно было взять на глотку. Не спасовал он и сейчас, постаравшись сбавить натиск отвлекающими вопросами:
— Ну и как лекарство? Оправдывает затраченные на него средства?
Волхв воровато огляделся и нехотя признался:
— Оправдывает… Иначе я бы с тобой больше не разговаривал…
— А что не так с этой одеждой? Я ее успел выволочь из дома черного власнеча в веси Тарки. Того самого, что я топором разрубил.
Старик скривился, словно собрался всплакнуть.
— И как ты только всюду успеваешь? У нас в княжестве уже лет пять никто черного власнеча не убивал. А ты с первого часа своего появления здесь на него нарвался. Как выжил-то только! — Он присмотрелся к мечу, лежащему на плече у рыцаря, и спросил: — А эту оглоблю где взял?
— С ним одурманенный староста на меня бросился.
— Кем одурманенный?
— Да все тем же арапом.
— О-о-о! — протянул Гонта, чуть ли не лбом упираясь в набалдашник с печатью. — Такого оружия никак не могло быть у старосты. Но и черные власнечи оружия в доме не держат, силы стихии им не позволяют… Разве что… — И замолк в задумчивой прострации.
Воспользовавшись паузой, Василий попытался сменить тему разговора:
— Тут кто-то на меня напраслину пытается возвести, обвиняют в поджоге княжеских палат…
— Правильно обвиняют! — опять стал злобно брызгать слюной собеседник. — Предупреждал тебя, что нельзя с вампиром связываться. Одни напасти тебя отныне будут преследовать и в любом случае в могилу сведут! Даже ее несмертельное прикосновение печать проклятия на человеке оставляет, а ты вновь посмел за ее руку хватать. Верх безрассудства! Не удивлюсь, если именно сопровождающие этой ведьмы попытаются тебя убить. Или как минимум неприятности доставить облыжными обвинениями.
— За что? Им-то какое дело до наших касаний?
— О-о-о! — вновь закатил глаза старец в праведном гневе. Огляделся, достаточно ли далеко прохаживаются свидетели их бурного разговора, и зашептал: — Ты сколько лет в той жизни прожил?
— Ну-у… много… — И неожиданно даже для себя признался: — Сорок шесть.
— И до сих пор в так называемой женской логике не разбираешься?! Позор! Тогда слушай, я тебе объясню, что с русской ведьмой творится. Изначально эти ведьмы обречены на одиночество, хотя, при определенных обстоятельствах и действуя с наивысшей осторожностью, забеременеть и родить могут. Но им не дано даже обнять своих детей, прижать к себе. Представь, насколько они озлоблены на весь окружающий мир.
— Представил… А что дальше?
— Еще не понял? Хм!.. А дальше появляешься ты. Весь такой странный, загадочный, да еще и полный романтических бредней. И самое пикантное — ты не погибаешь во время нечаянного прикосновения. Какие из этого делаются выводы? О чем начинает мечтать обреченная на одиночество ведьма? Какие несбыточные надежды созревают в ее черном, озлобленном сознании? Ага! По глазам вижу, что начинаешь понимать! И как думаешь, почему она до сих пор не уехала в столицу?
— Так ведь ось сломалась…
— Не сама! Ей помогли! А кто помог? А тот человек помог, который хочет, чтобы дама в шляпке оставалась рядом с тобой. Как можно дольше. То есть… она сама.
Вроде все верно колдун баял, складно у него на словах выходило. А вот поверить сразу не получалось.
— Кто тогда ось повредил? Никто к дилижансу ночью не подходил…
— Ведьме без надобности. Села в карету, а когда тронулись в путь, сосредоточилась как следует и ахнула силой по наиболее слабому участку. И ты
