люди оказались здесь! Приказ ясен? Тогда за оружием, амуницией и – к десантному люку. Выполнять!
Через восемь минут я уже стоял около раскрытого люка и держался рукой в плотной перчатке за толстый лохматый канат, сброшенный вниз, примерно в двадцати метрах от нас конец его волочился по старой бетонке, кое-где проросшей кустами и травой.
– Пошел! – скомандовал обеспечивающий десант боцман, я ухватил второй рукой канат, оттолкнулся ногой от надежного комингса люка и, оплетя ногами трос, съехал вниз.
Притормозив около земли, короткой пробежкой выровнял скорость и отпустил канат. После чего остановился и повернулся к спускающемуся Ильшату. И татарин, и Илья спустились нормально и, придерживая винтовки, побежали за мной к здоровенному самолету, самому большому самолету, который я видел в своей жизни.
Четырехмоторный, высокий. С надписями «Аэрофлот» и «СССР» на бортах и крыльях, окрашенный в серебристо-белый цвет, с широкой красной полосой вдоль борта и красным флагом на киле, самолет стоял на мощных, основательных шасси.
В тени, под крыльями и фюзеляжем, сидели и стояли разные люди. Сначала глаз выхватил молодых девушек, троица в ярких платьях выше колен стояла около передней стойки шасси. Потом увидел мужчин, женщин, нескольких детей, которых держали за руки матери.
И еще – группа в форме синего цвета, пятеро мужчин и четыре девушки. Плюс три человека в темно-зеленой форме, стоящие рядом.
– Бортстрелок Василий Ромашкин, командир десантной группы. – Кинув руку к виску, доложил я вышедшему вперед стройному бородатому блондину.
– Пауль Локамп, командир корабля. Прошу вас, объясните, что происходит? – Спокойные, внимательные серые глаза осмотрели меня и моих товарищей. Скользнули по разворачивающемуся метрах в пятистах дирижаблю. И снова вернулись ко мне. – Откуда дирижабли? Почему на месте Ташкента огромное озеро?
– И почему десантная группа вооружена оружием вероятного противника? – К нам шагнул высокий военный с погонами полковника.
От удивления я готов был уронить челюсть на землю, но почти сразу пришел в себя. Если это иномиряне, то нечего их по себе мерить.
– Какого вероятного противника? – спросил у офицера, собирая мысли в кучу.
– Оружие армии ФРГ, винтовка Г3 или, что вероятнее, винтовка франкистской Испании. «СЕТМЕ модель В». – Полковник внимательно глядел на меня. Впрочем, никаких активных действий он не предпринимал. Видимо, оценил бортовое вооружение нашего дирижабля.
– Это обычный автомат образца тысяча девятьсот пятидесятого года калибра шесть с половиной миллиметров, состоит на вооружении уже около трех столетий. – От моих слов у пилотов и офицера-пехотинца глаза на лоб полезли. – Как мне сказал командир на инструктаже, вы из параллельного мира. Потому прошу прощения, товарищи офицеры, но у нас осталось чуть менее трех часов светлого времени, в течение которого мы должны обеспечить загрузку гражданских на борт «Горнорудного». После наступления сумерек здесь находиться смертельно опасно.
– Простите, вы серьезно насчет параллельного мира? – тихо переспросил командир, переглянувшись с экипажем и полковником. – А то мы при связи решили, что ослышались. Тогда все прекрасно объясняется. Мы выполняли рейс Алма-Ата – Ташкент. В полете произошла… я не знаю, как это объяснить… нештатная ситуация, мы вывалились сюда, долго крутились, вызывая наземные службы. Сели на последних каплях горючего.
– Товарищ командир, – прервал я летуна. – Я прекрасно понимаю, что вы все в шоке, что вам надо выговориться, но поверьте, нам необходимо как можно скорее убраться отсюда. Давайте вы объясните это пассажирам, а мы тем временем заякорим дирижабль и организуем посадку? У нас будет время поговорить, все едино мимо карантина не проскочим. Минимум пару месяцев загорать придется.
– Какого карантина? – Полковник явно напрягся.
– Медицинского. Будут выявлять, нет ли среди вас зараженных опасными вирусами или чем-то еще. Обычная практика для иномирян, ну и для нас. – Мрак, я же потеряю прорву времени! И как с Сарой объясняться? Ладно, не до этого. – Товарищи офицеры, вы занимайтесь гражданскими, а мы к дирижаблю. Время. Товарищи, время!
– Мы поняли, – переглянувшись с экипажем и военными, кивнул Локамп, после чего по-деловому осведомился: – Что от нас требуется? И еще, что будет с самолетом?
– Вы должны следить за людьми, чтобы не подходили к берегу озера. И вообще не выходили из-под самолета.
Как все-таки удачно, что сейчас здесь, в Средней Азии, самая жара. Из-за нее люди не выходят из тени. И еще удачно, что берег здесь сплошь болотистый, боюсь, была бы чистая вода и пляж, уже купались бы. И, скорее всего, уже были бы потери. Уж дети точно в воду залезли бы, к ворожейке не ходи. А с ними и мамани, и девушки из гражданских. Да и стюардессы рядом были бы, профессия у них такая, пассажиров опекать. Так что повезло, что уж говорить.
Ибо пусть эти люди еще и не осознали того, что потеряли прошлую жизнь с вероятностью около ста процентов, но они живы. И мне не приходится вырывать из пасти нечисти останки. И вон та, высокая, под метр девяносто, потрясающая блондинка в ладно подогнанной аэрофлотовской форме, пусть хмуро, но улыбается мне.
