эмоционального накала. Объясняла, как тяжело ей было смотреть на всех девушек, с которыми я встречался. А потом дала мне магическую клятву, что нашла способ и разорвала приворот. Мне понадобилось время, чтобы простить, все казалось, что мои чувства к ней ненастоящие, следствие проведенного обряда, но я дико тосковал. Через какое-то время написал ей письмо и получил ответ.
– Какой ответ? – тихо спросила Бэла.
– О том, что она выходит замуж. Я сначала усомнился, ведь помнил, как ее отец был настроен против меня, но после узнал об этой помолвке от одного из приятелей, недавно побывавшего в Амадине. Собственно, тогда и запретил себе даже вспоминать о Линде.
– Ист…
– Что, Бэла?
– А твои чувства к ней, они все еще не угасли?
– Не знаю, я теперь мало что понимаю, полный бардак в голове.
– Послушай, хочешь, задам тебе простую задачку?
– Задачку? – Ист повернул голову, посмотрел на Бэлу с улыбкой. – Знаешь, ты совершенно удивительная, просто неповторимая женщина. Я всегда поражался твоему характеру и терял голову от твоей красоты. Даже сейчас, после всех моих признаний, ты мыслишь трезво и логично.
– Наверное, я так устроена.
– Наверное. – Ист снова улыбнулся, протянул руку и сжал в ладони тонкие пальчики целительницы. – Задавай задачку.
– Закрой глаза, – велела Бэла, наблюдая, как послушно маг опускает ресницы, – крепко зажмурься и представь себе край обрыва. Представил?
– Да.
– На одной стороне стою я, на другой Линда. Ты нас видишь?
– Вижу не стоит вам стоять так близко от пропасти. – Бэла заметила, как по лицу Иста пробежала тень.
– А теперь сосредоточься, и ты ощутишь, как вокруг все задрожало. Трещина расколола землю, и два огромных куска отломились от каменной глыбы. Мы обе сорвались в пропасть.
Истор вздрогнул и распахнул глаза. Его грудь ходила ходуном.
– Кого ты бросился спасать в самый первый миг, Ист?
– Кого? – Казалось, маг еще не до конца пришел в себя.
– Вот именно, кого? Меня или Линду? В чью сторону ты сделал первое неосознанное движение?
Бэла наблюдала, как по лицу мага расползается краска смущения.
– Значит, не в мою? – уточнила она. – Знаешь, Ист, мне кажется, вам с ней следует поговорить.
Мужчина вздохнул и снова откинул голову, бездумно уставившись в потолок.
– У нас с тобой могла бы получиться замечательная семья, Бэла.
– Я тоже так считаю, и все потому, что, как сказал один человек, нас не разделяет пропасть перенесенных страданий, обвинений и мучительного сожаления. Но все это могло появиться и позже, ведь впереди долгая жизнь.
– Бэла, Бэла, печально, что нельзя повернуть время вспять и вернуться в ту минуту, когда впервые увидел тебя в лазарете, но чтобы не было злосчастного приворота и той предопределенности, которая нас развела.
– Каждый мечтает управлять временем, – грустно улыбнулась целительница, – но ты уже сделал свой выбор, да и прошлое не переделаешь. Ты как-то сказал, что я всегда была для тебя чуточку чужой и недостижимой. Я знаю, что Линда подходит тебе больше, поэтому хочу сказать спасибо.
– За что?
– Когда ты увидел Линду и осознал, что она не является чьей-то женой, не отступил и не изменил принятого решения, это был поступок настоящего мужчины.
Возвращение домой вышло каким-то совсем грустным. Только беззаботная Лия веселилась и играла с кроликом, нарушая звонким смехом царящую в карете тишину. Бэла задержалась в префектуре, чтобы попрощаться с подругами и их мужьями, а потом брат повез их с матерью и дочкой домой.
По возвращении Бэла ушла наверх, как она сказала, переодеться, а через полчаса мать поднялась к ее комнате, но совсем скоро сошла вниз одна.
– Как она там? – спросил Эди, бросая встревоженный взгляд в сторону лестницы.
– Плачет, – ответила мать шепотом, чтобы игравшая в гостевой Лия не услышала и не помчалась тотчас же наверх. – Думаю, ей нужно немного побыть одной. Представь себе, заявила, что она невезучая. И это моя девочка, которая уже столь многого добилась в жизни назло всем завистникам. Говорит, что, даже повстречав достойного и замечательного во всех отношениях мужчину, не смогла остаться с ним вместе.
– Зря она так, изначально дело было вовсе не в ней.
– У нее одиночество в сердце, сын. Оно ее гложет, а вовсе не невозможность создать семью. Со временем, понятно, зажили бы они с Истором как муж и жена, но ведь женское счастье в другом. Счастье – это чтобы глаз друг от друга отводить не хотелось, чтобы дышать не надышаться друг другом. Приходить
