себе в рот. Быстро проглотив немного горький напиток, поднял и крепко прижал девушку к себе.
Зору показалось, что он услышал крик. Набалдашник трости тут же вспыхнул ярким светом, а сам маг едва не зацепился за тело одного из охранников, которые с недавнего времени дежурили у дверей Бэлы. Перескочив через лежащего без сознания прислужника, ректор ворвался в комнату.
Когда следом прибежали запыхавшаяся Надиш и служанки, аристократ молча стоял посреди спальни, опустив голову, а свет эсканилора постепенно угасал. Вокруг мага дотлевали шелковые занавески и покрывало на кровати, гладкая обивка кресел и легкий шарфик, забытый девушкой на спинке кровати. Стоило перепуганным визитершам переступить порог комнаты, как чашечки цветов вспыхнули магическим пламенем и точно так же медленно истаяли на глазах.
Бэлу тянули из темного забытья, и она очнулась, ощутив бережное прикосновение к своей щеке. Медленно раскрыв глаза, девушка с ужасом выдохнула, обнаружив рядом с собой однажды уже врывавшегося к ней светловолосого мужчину. Хотелось откатиться в сторону, подальше от него, закричать, позвать на помощь Зора, но взгляд пугающего человека словно гипнотизировал ее. В нем было столько боли и тревоги, а плотно сжатые губы только сильнее подчеркивали странное выражение скорби на его лице.
– Бэла, – позвал он, – Бэла, ты помнишь меня?
Его слова вызвали еще большую растерянность. Откуда она может его помнить? Или имеется в виду та встреча в комнате, когда он пытался украсть ее из поместья?
Непроизвольно девушка попыталась отодвинуться подальше, села на ковер, на котором до этого лежала, подтянула ноги к груди, обхватив защитным жестом подрагивающие колени.
Только сейчас она заметила других присутствующих. В комнате, напоминающей чей-то кабинет, находились еще две девушки и мужчина, он лежал на диване и, кажется, спал. Наметанный глаз целительницы вдруг отметил несоответствия в его с виду мирном облике: слишком бледная кожа, восковое лицо и вытянувшееся в струнку тело – люди обычно так не спят. Однако все эти мысли проскользнули на какой-то грани сознания, в данный момент Бэла была слишком напугана, а еще поражена до глубины души. Она оказалась не в поместье Зора, а за его пределами, при этом никакой боли не ощущала, а ум оставался ясным и не спешил заволакиваться болезненным туманом, как в прошлый раз.
– Зелье забвения, – шепнула вдруг одна из присутствующих, и ее слова заставили Бэлу нахмуриться и снова бросить взгляд на сидящего рядом мужчину. Он так смотрел… казалось, очень сильно ждал чего-то.
– Эди! – раздался голос кудрявой девушки, чей повелительный тон и манера держаться безошибочно выдали в ней аристократку, вот только смысл слов по-прежнему ускользал от целительницы. – Если она под действием эликсира покорности, прикажи ей излечить Амира. Мы больше не можем тянуть.
Усиливая охватившую Бэлу панику, светловолосый мужчина вдруг поднялся на ноги и, буквально подавляя девушку своим грозным видом, произнес:
– Ты сейчас же излечишь этого человека, пострадавшего от кровной защиты. Поняла меня?
Целительница испуганно кивнула, опасаясь вступать в спор, и поскорее бросилась к дивану. Опустившись на колени, положила ладони на лоб мужчины.
В первый миг Бэлу тряхнуло от жесткой боли, которой пропиталась каждая клеточка чужого тела. Святые духи! Ей захотелось тотчас отдернуть руки и вдохнуть побольше воздуха, потому что его, казалось, вышибли из грудной клетки одним ударом. Но Бэла не была бы целительницей по призванию, не умей она отыскивать поврежденные потоки живой энергии, отчуждаясь от страданий больного. Вот и сейчас все болезненные ощущения притупились, позволив девушке найти нездоровое мерцание в прозрачных голубых нитях, хаотично и сложно переплетающихся между собой. Это мерцание заполняло голову пострадавшего, и в первую секунду Бэла испугалась, что не справится.
Самих живых нитей почти не было видно из-за зловещего красного мерцания, но целительская сила уже потекла сквозь пальцы. Сильный дар проснулся, мгновенно отреагировав на грозящую другому существу опасность. Красное сияние поглощало все больше и больше энергетических потоков, но живительная серебристая паутинка стала опутывать одну за другой голубые прожилки, постепенно отгоняя шипящую, словно раскаленный уголь, на который плеснули воды, зловещую структуру. Структура старалась повредить, разорвать чужие нити жизни, а целительница пыталась не позволить ей сделать это.
Сила текла и текла сквозь пальцы, тело охватила дрожь, но краснота сопротивлялась так упорно… Стиснув зубы, Бэла решилась на самый сложный и затратный способ лечения – закрыв глаза, она выпустила всю свою целительскую энергию, которая ворвалась в тело пострадавшего человека, точно гигантская морская волна. Ее накат был столь силен, что в одно мгновение погасил красное сияние и уничтожил все ячейки инородной структуры.
Бэла успела сделать последний вдох, и темнота второй раз за день заполнила все вокруг, отдаляя чужие фигуры и голоса, заволакивая окружающий мир.
Вокруг было тихо, только негромкий шорох раздавался в этой тишине – так шумят на ветру листья деревьев. Бэла лежала, прислушивалась и не спешила открывать глаза, она не знала, что увидит, и поэтому не торопилась возвращаться в реальность. Тихий шум сменился шорохом тяжелых дождевых капель, посыпавшихся горохом на оконное стекло. Негромкий глубокий вздох заставил целительницу вздрогнуть и поднять ресницы, отыскивая
