говоря ни слова, и он спиной почувствовал тепло ее тела. Еще не прикосновение, только тепло. Конечно, а что еще она могла сделать? Она ведь не будет его будить – слишком она для этого добрая. Она просто окажется рядом, когда он проснется.
Отлично придумано. Если бы он мог, то сам бы давно такое провернул. Обычно он не был так робок с женщинами, которые ему нравились, но тут совсем другое. Она – капитан. У нее есть имидж, который нужно поддерживать. Но он не жалуется. Совсем.
А еще он уже проснулся, и нет никакого смысла ждать утра.
Она не станет извиняться, просто исправит все таким вот образом. Наверное, ему стоит немного поломаться. Ну так, для вида. Чтобы Рон не дразнил его подкаблучником. Но если они с Джейн так и будут маяться фигней, все может развалиться опять.
Он нахмурился. Нет, не нужно этого. Он ее хочет. Хочет обнимать ее. Чувствовать под собой ее тело. Он хочет дикого животного секса, в конце концов. Хочет показать, что он чувствует по отношению к ней. Хочет, чтобы она забыла всех мужчин, которые когда-либо касались ее тела.
Но все-таки он колебался. Однажды он уже все испортил. Да вообще-то больше, чем однажды. Хотя в эту игру играют двое. Он перевернулся на спину, все еще притворяясь спящим.
Она немного отодвинулась, и дыхание ее стало чаще.
О да. Замечательно. Это весело.
Он должен немножко подождать, потянуть время. Предвкушение важнее самого события.
Его гениталии думали совершенно по-другому.
Он повернулся на правый бок и наконец-то почувствовал ее. Протянул руку и погладил ее по животу. Зарылся лицом в ее волосы и глубоко вдохнул ее запах. Хотел поцеловать ее в шею, а потом уже сгрести в охапку и залезть сверху.
Что-то было не так. Она пахла по-другому. И волосы были не такие на ощупь. Его рука замерла на костлявом бедре, вообще не похожем на соблазнительные формы Джейн.
Он отпрянул и выпрыгнул из кровати с криком:
– Твою мать!
Та, что лежала в его кровати, часто дышала. В какой еще заднице он снова оказался?
К черту сон. Нужно пойти и немедленно напечатать себе замок.
– Джаросс? – он не мог вспомнить ни одного слова на этом гребаном менсентенийском языке.
– Нет, – ответил тоненький дрожащий голосок.
Он прошлепал к стене и зажег лампу. Заморгал, когда свет ударил в глаза.
Тинор.
Он потер лицо руками. Он ласкал ребенка. Ему стало нехорошо.
Он нашел рубашку и натянул через голову. К счастью, он спал в штанах. Спасибо тебе за это, господи.
Он указал на дверь.
– Уходи, – сказал он на ломаном менсентенийском.
– Нет, все хорошо, – запротестовал ребенок, не вылезая из его постели.
– Нет. Нет. Плохо. – он открыл дверь. – Это плохо.
Тинор двумя пальцами приподнял висящее на шее ожерелье. Глаза у ребенка были огромными.
– Квазадор Дукс Джейн Холлоуэй дала мне это. Я теперь женщина. Она хочет, чтобы мы были вместе.
Он покачал головой:
– Не говори глупостей. Уходи из моей каюты и никогда не возвращайся.
Он услышал шаги в коридоре и зарычал. Вот теперь начнется настоящее дерьмо. Он планировал ответить достойно. Сжал зубы – и тут увидел в дверях Джейн.
– Я услышала голоса…
Он смотрел на нее в ужасе:
– Джейн, это не то, что ты подумала. Клянусь. Пожалуйста, поверь мне.
Она оглядела каюту и сразу приняла деловой вид:
– Тинор, я искала тебя. Давай я отведу тебя в каюту. Нам нужно поговорить.
– Но я хочу остаться!
– Тебе нельзя оставаться, – твердо сказала Джейн, – пошли. Я все тебе объясню. – Она жестом подозвала к себе ребенка, который вылез из постели и поплелся к двери, подвывая.
– Джейн, – начал Алан.
– Я вернусь, как только смогу, и мы поговорим.
