— Уэртик, — сказала мудрая Гризольда, глядя как гранатовое пламя загорается в глазах минотавра, — скромно надевай колечко, делай благодарственный реверанс и не сопротивляйся. Я не собираюсь становиться вдовой из-за таких мелочей.
Лорд Таванель беспомощно огляделся по сторонам, но отважные Зверопусы и не менее отважные демоны отважно молчали. Желающих возражать Такангору всегда было мало; способных спорить с сердитой Гризольдой — тоже не в избытке; а уж желающих выступать против них обоих и вовсе нашлось. Рыцарь надел перстень, и камень тут же вспыхнул изумрудным светом.
— Надо полагать, Орден снова действует, — сказала Гризольда.
— Получается, да, — удивленно протянул лорд Таванель. — Я не думал, что перстень признает меня, но надо же…
— Ну вот и ладушки, — вздохнул Такангор. — Хоть с чем-то порядок.
— Не хочу вас огорчать, — добрый лорд посмотрел на него с нескрываемым сочувствием, — но ведь я берегу для вас пророчество Каваны.
— А вы не могли бы придержать его на потом?
— Увы, нет. Время пришло.
— Кто вам сказал?
— Отчасти, вы сами, когда передали мне бразды правления Орденом Кельмотов.
— Я знал, что добром это в любом случае не кончится, — сказал Такангор.
— Я обязан назвать вам имя Хранителя.
— Почему — мне?
— Потому что он станет говорить только с коронованным царем минотавров.
— Для этого его еще нужно короновать, — заметила дама Цица.
Все головы в пиршественном зале как по команде повернулись к ней.
— Так его уже как бы и короновали прямо на поле боя, — удивился Юлейн. — Мы же слышали эти крики и грохот.
— Это не венчание на царство, — отрезала великолепная минотавриха. — Это признание его права на корону. Чтобы стать царем, милорд Такангор должен с оружием в руках доказать это право.
— Кого нужно убить? — мрачно спросил Такангор.
— Убивать придется мало, но побеждать много, — деловито ответила дама Цица. — Претенденту на трон следует отправиться на континент Корх, преодолев Бусионический океан…
— Пешком? — испугался Юлейн.
— На корабле. Затем проделать путь до своей исторической родины и там совершить ряд подвигов, после которых его коронуют.
— Значит, — решительно сказал Такангор, — коронация отменяется. Они прекрасно жили без царя сколько-то там веков, поживут еще. Мои потомки отлично справятся с подвигами, а меня лично это не интересует.
— А как же Хранитель? — воззвал лорд Таванель.
— Хранителя мы убедим.
— Он непобедим!
— Это я уже слышал, — заявил Чемпион Кровавой Паялпы.
— Да-да! — подтвердил Кальфон. — Это мы уже слышали.
— И потом, мы еще не отыскали этого гухурунду, и я не поговорил с ним по душам. И куда мы двинемся, если дух Кассарии носит неизвестно где, на пару с моей бесценной маменькой, скромной, заметьте, лабиринтохозяйкой.
— Это неправильно, — огорчился лорд Таванель.
— Конечно, неправильно, — согласился Такангор. — Вы когда-нибудь сталкивались с таким феноменом — хочешь снять шлем или там сапоги, но не можешь? Нет. А я вот столкнулся.
И он снова гневно подергал наконечник.
Все это было вчера, а сегодня Зелг проснулся утром в благостном настроении и все еще сытым после невероятного обеда. Затем они со Спящим слетали на Гон-Гилленхорм.
Там царила сказочная осень. Горы были покрыты деревьями всех оттенков золота, меди и бронзы; солнце светило вовсю; в замке кипела жизнь.
Счастливые и довольные Эгон и Тристан варили кизиловое варенье и конфитюр из поздней ежевики. Сотни мертвых воинов, явившихся сюда прямиком с Кахтагарской равнины, обустраивали свой новый дом. Здесь они снова стали теми, кем были при жизни, и по крепости сновали взад и вперед люди и огры, тролли и гоблины, орки и циклопы. Не все они в прошлом были солдатами, они только пали в битве, а потому кто-то уже налаживал пекарню; кто-то стучал молотками на крыше; кто-то вставлял стекла; кто-то увлеченно занялся шитьем; тролли инспектировали погреба и кладовые; отряд воинов, сняв вороненые панцири, подметал замковый двор; а кто-то наигрывал на свирели веселую мелодию.
— Хочу обои фисташкового или мятного оттенка, — признался Спящий.
