— Не удивляйтесь, — заявил Дотт. — Это последствия глубоко потрясения. Не так страшно, как кажется на первый взгляд, и лечится довольно легко.
— Ну так лечите же!
— Я бы вылечил, но пока не могу. У меня тоже потрясение, если вы не забыли. И куда более сильное. Потому что его величество пострадал в собственном воображении, а я в нашей суровой действительности. Его гложет совесть, а меня вот-вот начнут преследовать разъяренные фурии с необоснованными матримониальными требованиями.
— Правду говоря, с обоснованными, — не мог не заметить справедливый некромант.
— Это меня задевает! — горько прошептал призрак. — Скажу больше, это меня ранит! Кстати, я нуждаюсь в услугах Лилипупса гораздо сильнее, чем кто бы то ни было. Это еще счастье, что здесь не было дорогого Флагерона, а то бы я точно влип.
Твердо пообещав лично вмешаться, если кто-либо решит покуситься на свободу и целомудрие доктора Дотта, а также приглядеть за кузеном и принять решительные меры, если его состояние вызовет хотя бы малейшее подозрение, Зелг пригласил всех выслушать Такангора. Как мы уже не раз упоминали, он давно верил в минотавра гораздо больше, чем в официальных богов Ниакроха, и на сей раз возлагал на него все свои надежды.
Они вышли из личных покоев некроманта и отправились в путь, с некоторым любопытством разглядывая последствия безумия, волной прокатившегося по замку и окрестностям.
Кассария устояла и в эту бурю. Все-таки ее жители отличались не только уникальными способностями, но и редким трезвомыслием и на удивление крепким рассудком. Да, тролли-фольклористы еще исполняли у ворот народную скаковую, а утоплик на заднем дворе пытался вылететь из колодца на воображаемых крыльях. Да, большинство помещений замка утратило первоначальный вид, но выглядели они не как после кровопролитного сражения, а как на начальной стадии генеральной уборки, когда изо всех углов и щелей, из всех кладовых и со всех полок снимают и вытаскивают бесценный хлам, который затолкали туда на последней стадии предыдущей генеральной уборки, отчаявшись придумать, что с ним делать. Трудолюбивые домовые сновали взад и вперед, наводя порядок. Всюду слышались удивленные возгласы, приглушенное хихиканье, а кое-где — взрывы смеха. Это обитатели замка делились впечатлениями о пережитом и прочувствованном и дразнили друг друга, изображая, кто какую глупость учудил. Некоторые уже стояли вокруг воздвига имени Мардамона и прикидывали, что это за штука и как ее можно использовать в бескорыстных целях.
По дороге к Зелгу и его спутникам присоединилась взволнованная процессия таксидермистов, которым в последние дни в Кассарии жилось особенно интересно. По обители некромантов уже пронесся слух о новом подвиге Такангора, — во всяком случае, большинство поклонников генерала утверждали, что если он снова что-то сделал, то наверняка подвиг — и о том, что он что-то притащил в увесистом свертке размером с Бумсика. Морис, бессменный командир активных и жизнерадостных коротышек, утверждал, пыхтя на ходу, что это подношение лично для них — дескать, благородный минотавр понял, как огорчил их в прошлый раз, представив маловразумительные останки уникального существа, и решил компенсировать все протори и потери, преподнеся замечательный сюрприз.
— Почему вы уверены, что этот сюрприз именно замечательный, а не какой-нибудь другой? — спросил Зелг, удивляясь такой наивности и оптимизму в существах, постоянно имеющих дело с мертвыми телами, потрохами и оторванными конечностями.
Гномы переглянулись и вздохнули. Когда кому-то недоступны простейшие умозаключения, что уж тут поделать? А если этот кто-то твой благородный господин, которому ты присягал на вечную верность? Остается только смириться и вздыхать, уповая на то, что и бесконечные коридоры Кассарийского замка когда-нибудь приведут к конечной цели, что естественным образом прекратит этот бессмысленный разговор.
Уже на подходе к тронному залу они услышали гул, похожий на отдаленный шум моря, накатывающего на каменистый берег, и голос ветра, заблудившегося в прибрежных скалах. И это означало, что многочисленное собрание с нетерпением ожидало своего герцога, чтобы обсудить последние новости. Зелг искренне надеялся только, что монстр Ламахолота остался в озере и не почтил их своим присутствием.
Думгар распахнул перед ним огромные резные двери буквально в тот самый момент, когда перед золотой костлявой рукой, троном Кассарии, вскипело багровое облако с синими всполохами, и из мозаичного пола выросла исполинская фигура дорогого гостя. Барон Бедерхем Вездесущий казался крайне взволнованным, что с его харизмой и опытом наводило на неприятные размышления.
— У нас из Ада украли безумного демона безумия, — заявил он без обиняков и только затем огляделся по сторонам.
И, как показалось Зелгу, с некоторым разочарованием в голосе, произнес:
— А, так вы уже знаете.
* * *
Демон Тотомагос, заведовавший в Аду Департаментом Безумия, Опрометчивых Поступков и Непоправимых Глупостей, восстал против владыки
