У пауков, как помнит наш просвещенный читатель, десять глаз, поэтому Кехертус и его мудрый дядя заметили гораздо больше любопытных подробностей, чем их способен был увидеть за ту же единицу времени другой обитатель Кассарии. По этой причине они первыми приветствовали торжественную процессию, включавшую генерала Галармона, маркиза Гизонгу, господина главного бурмасингера, а также его непосредственного начальника графа да Унара. Возглавлял эту маленькую, но гордую компанию сердитый Такангор с внушительным свертком на плечах. Из свертка торчало что-то, отдаленно напоминающие ноги, но с некоторыми анатомическими деталями, принятыми в демонической среде.
Такангор возмущенно шевелил ушами, пускал пар из ноздрей и впечатывал копыта в землю с такой силой, что выворачивал траву с корнем.
Все, что походило на посылку или пакет, не могло оставить паука равнодушным.
— Упаковать надежнее? — спросил Кехертус, когда процессия поравнялась с ним.
— Сделайте одолжение, — попросил Ангус да Галармон.
— И потуже перевяжите, — добавил Фафут.
Такангор небрежно плюхнул ношу на землю. Из свертка раздалось протестующее ворчание.
— А что там у вас? — поинтересовался Кехертус, ловко работая задними лапами. — Сверток, надо признать, тяжеленький. Какой-то новый монстр?
Дядя Гигапонт нервно завозился у него на темени. В последнее время крохотного паука обуревала жажда великих свершений: он вознамерился составить самую полную энциклопедию монстров Ниакроха и, пользуясь случаем, включить туда свою кандидатуру. Статья о собственных героических деяниях давно созрела в его голове, оставалось только выплеснуть ее на бумагу. Лишний монстр, украсивший издание своей неоднозначной фигурой, пришелся бы теперь весьма кстати.
— Гнусный злодей, — пояснил Такангор. — С неподобающими намерениями.
Многие намерения казались доблестному минотавру неподобающими, в этом с ним мог соперничать только бригадный сержант Лилипупс, поэтому Кехертус осторожно уточнил:
— Каковые намерения вызвали ваше негодование, милорд?
— Преступные, — сказал минотавр, с которого впору было ваять статую справедливого возмездия.
— И поступки, — поспешно вставил бурмасингер. — Худшее в его намерениях то, что он привел их в исполнение и превратил в поступки.
— Что-то случилось или что-то случится?
— А этого безобразия вам мало? — рассердился Галармон, делая руками широкие жесты, будто плыл против течения.
— Надо признать, Виззл выглядит несколько непривычно.
— Скажите прямо: как при нашествии Бэхитехвальда.
— Я не имел неудовольствия наблюдать его лично, — пояснил пунктуальный Кехертус. — И поэтому воздержусь от сравнений. Но припоминаю, что когда я разгромил пещерный храм Адриэн, там наблюдался подобный беспорядок. Ну, вот, — он с удовольствием оглядел свою работу, сделал еще несколько витков, добиваясь безупречного результата, и, наконец, пододвинул сверток пыхтящему минотавру. — Готово. Укусить?
— Вообще-то стоило бы, но не стоит. Нам предстоит обстоятельная беседа.
— Идемте быстрее в замок, — попросил Галармон. — Не нравится мне все это, ибо кажется частью какого-то коварного плана. Помнится, так же подозрительно я глядел по сторонам перед битвой под Меганой, и ведь не зря — именно там, пока мы как драконы сражались с тифантийцами, какое-то местное племя уволокло из обоза всю бульбяксу, недельный запас свежих пфуйцелей и почтовую телегу с секретными донесениями и свежей прессой. Вот до сих пор ломаю голову, на что им сдались секретные донесения.
— Прошлое полно нераскрытых тайн, — сочувственно вздохнул главный бурмасингер. — У меня тоже однажды украли портрет тещи в рамочке, хотя я прятал его в самом дальнем углу самого нижнего ящика.
— Необъяснимое безобразие, милорд. Но что все-таки сделал этот пакет? — не сдавались пауки.
Разумеется, дядю Гигапонта никто не слышал и он, как всегда, использовал племянника в качестве рупора, хотя в этом случае Кехертусу не нужно было диктовать вопросы: его так же живо интересовали подробности. Но красноречивые обычно друзья внезапно уподобились даме Цице и, кажется, даже Бургеже не удалось бы выдавить из них ни слова для сенсационного интервью.
Они прошли по самой окраине Виззла, миновали озеро, берега которого живо напоминали недавний пейзаж на Тутоссе — то же количество бездыханных, а вернее полудыханных тел вперемешку, сваленных в кучу без всякой системы, охи, вздохи, жалобы, причитания. Растрепанная Гризольда задумчиво сидела на замшелом валуне, и в свете полной луны смотрелась крайне трогательно и романтично. Лорд Таванель ворковал рядом. Сквозь него просвечивала гигантская туша монстра Ламахолота, лежавшего без сил на мелководье.
