– Вас не затруднит, мистер Фолк? – Он сунул ему двадцатку.
– Нет, доктор Уортроп, какие уж тут трудности, – буркнул верный мистер Фолк. – Где, здесь? Может быть, лучше подняться к вам в комнаты?
– Нет, в этом нет никакой необходимости. – Казалось, присутствие здоровяка нервировало Уортропа. Странно. Лично я находил его компанию вполне приятной.
Мистер Фолк пожал плечами.
– Ну, как скажете. Я вам звякну, если кто-нибудь появится тут с расспросами. – И он повернулся ко мне. – Так что, скорее синее, чем красное, мистер Генри?
– Совершенно синее, – ответил я. – Ничего похожего на красное.
В лифте мой учитель привалился к стенке, закрыл глаза и произнес:
– Насколько я припоминаю, именно красного было очень даже много, мистер Генри.
– Мистер Фолк ссылался на нашу недавнюю беседу о природе любви.
Открылся один глаз.
– Вы обсуждали природу любви с мистером Фолком? Поразительно.
– Он мудрый человек.
– Хм-м. Да будет вам известно, что этого мудреца разыскивают в трех штатах Америки по обвинению в убийстве первой степени.
– А он до сих пор на свободе. Что лишний раз доказывает его мудрость.
Уортроп фыркнул.
– Это не мудрость, а удача.
– Из этих двух я, не колеблясь, предпочту последнюю.
В комнате он первым делом забаррикадировал дверь, придвинув к ней массивный туалетный стол, проверил задвижки на окнах, находившихся, кстати, на высоте восьми этажей над улицей, и задернул плотные шторы. Покончив с этим, он, тяжело дыша, бросился на диван.
– Я должен проверить повязку, – сказал я, показывая на его протянутую ногу.
– Ты должен считать себя счастливцем, что я еще не вышвырнул тебя на улицу.
– И все-таки одного я не понимаю.
– Только одного?
– Почему залог был такой маленький? Наверное, вы не сказали Компетелло, сколько ваш трофей стоит на самом деле.
– Зачем мне сообщать это главе преступного мира?
– А что вы тогда ему сказали?
– Прежде всего, я выразил ему соболезнования по поводу того, что один из его людей заплатил жизнью за бесценную привилегию человечества – расширение знаний: как-никак, его человек приглядывал за трофеем в Монстрариуме накануне его официального представления Обществу; затем я предложил возместить потерю кормильца семье погибшего. После этого я объяснил ему, чья это вина…
– Но этого мы как раз не знаем – я считал, что именно за этим вы к нему и пошли.
– Мы знаем, что за похищением стоят ирландцы. Вне зависимости от того, являются они частью организованной преступной группы или нет, любви между сицилийцами и ирландцами нет и никогда не было. До того, как ты появился и подписал нам всем смертный приговор, я успел выудить у него обещание помочь нам в наших поисках.
– Я думал, что это Уокер.
– Ты думал, что Уокер – что?
– Что Уокер стоит за всем этим. Единственное, чего он жаждет больше, чем денег, это разрушить вашу репутацию.
Он покачал головой, замахал руками, закатил глаза.
– Нанимать безмозглых хулиганов для того, чтобы утащить образец, к которому у него есть доступ? Даже сэр Хайрам не настолько глуп.
– Вас послушать, так ни одного монстролога нельзя и заподозрить.
Он кивнул.
– Остается только Метерлинк и его таинственный клиент.
– Это не Метерлинк. Он в Европе.
– Как ты уже говорил, хотя откуда тебе это известно…
– Возможно, его клиент передумал, и решил забрать свою бывшую собственность назад. – Я продолжал тарахтеть. – Он мог догадаться, где вы будете хранить образец. Он не монстролог, поскольку у всех монстрологов есть доступ в Монстрариум. Он чужак, но о здешних обычаях наслышан.
– Я бы согласился с тобой, Уилл Генри, если бы не один маленький неудобный факт – предпосылка, из которой ты исходишь, ошибочна. Ты и его агент сговорились о цене, сделка состоялась, а потом он ни с того, ни с сего решил ценой больших усилий вернуть себе то, что мог изначально легко оставить у
