маленькую Ленку и подошла с ней, тихой, слегка пришибленной действиями старухи, к Монзыреву. Пристально посмотрев ему в лицо, напористо сказала тогда:
– Что, боярин молодой, занимаешься перестройкой верви под себя? Смотри не надорвись.
– Нет, старая, просто живу по принципу «если не мы, то кто же?». Хочу выжить и заставить выжить других людей. Хочу победить и заставить быть победителями окружение свое.
– Достойно. Я заберу эту пигалицу с собой. У меня она принесет больше пользы людям. А заодно и душу ей отогрею.
Монзырев уже многое слышал о местной знахарке, живущей в лесу неподалеку. Информация, собранная им, была весьма положительной. Посмотрел на притихшую Ленку, промолвил:
– Поживешь у бабушки, Кнопка?
Опустив глаза в землю, держась рукой за бабкину ладонь, та молча кивнула.
– Смотри, старая, будет, что с девчонкой не так, порву, как Тузик грелку.
Так прошло первое знакомство с деревенской ведуньей. С тех пор круговерть дел не позволила Монзыреву увидеться с обеими. Хотя проведать подругу он не раз посылал попаданцев. Успокаиваясь после каждого посещения лесной полянки Ленкиными подружками.
Присели за стол, расположились друг напротив друга. Черношкурый, хвостатый бандюган немедленно запрыгнул на бабкину лавку. Мазнув глазами- бусинками по Монзыреву, отставил лапу, тут же принялся вылизываться, показывая свою независимость и полное отсутствие интереса к Анатолию.
– Что привело молодого хозяина к нам? Ведь сколь не показывался.
– Да вот, просто проведать решил. Гостинец привез. Мишаня потом в избу занесет.
– Ну да, ну да. То-то детей погулять отправил.
Задумчиво Монзырев барабанил подушечками пальцев по столешнице. С чего начать разговор? Да и стоит ли его начинать. Ведунья все это время молча смотрела на задумчиво сидевшего боярина.
– Вот ты умная женщина, Павлина Брячеславовна.
– О как завернул. Просто бабка Павла не сказал.
Не замечая бабкиного тона, продолжил:
– Все за советом к тебе. А я чем лучше? Ты все знаешь, что было, что будет.
– Скажи еще – что на сердце лежит. Ха-ха-ха.
Повысил голос:
– Хорош смеяться.
– Все-все, молчу. Поговорим.
– Так вот. Гложет меня иногда, правильно ли поступаю. Людей, как лошадей, загоняю. Передохнуть не даю. Сделал одно, тут же ему другое. Давай делай. Опять же, поучаю всех, как жить потребно. Удивляюсь, что не стонет еще никто. Не до любви, любовь появилась. Соседям понятие свое о жизни насаждаю. Короче, если рассудить – тиран, да и только.
– А теперь послушай меня, милок, каргу старую. Как ты иногда называешь меня в своих мыслях. Ты сам-то, когда в том времени жил, в Белого Бога верил ли?
– Хм. Странный вопрос задаешь человеку, который на двух войнах отметился. Я и по сей день в него верю. Вот только расхождения у меня не с Христом, а с пастырями церковными.
– Что так-то?
– Да ведаешь ли, не нравится мне, что они выставляют Бога рабовладельцем, а людей рабами его. Считаю, что не можем мы быть рабами божьими, не можем, и все тут. А нас, на каждой проповеди стараются убедить в обратном.
– Кто же ты есть?
– Я человек с устоявшимися принципами, которые не может изменить проповедь чиновника от церкви. А живу по заповедям, перекликающимся с девизом организации, в которой работал до недавнего времени. Которые гласят: «Долг перед Родиной, мужество, честь».
– Попав сюда, ты живешь по заповедям. Только не по своим, но по правильным. По нашим, славянским заповедям живешь. Послушай, как они звучат:
– сохраните память о всех Предках Родов ваших и ваши потомки будут помнить о вас…
– воспитайте в чадах своих любовь к Святой земле Расы, чтобы не прельщались они чудесами заморскими, а могли сами сотворить чудеса, более чудные и прекрасные, да во славу Святой земли вашей…
– не живите по законам, что создали люди, дабы лишить вас воли, а живите по законам бога Рода Единого.
Это заповеди Перуна. Смотри сам, ты сохранил рода кривичей и северян. Не заставил забыть корней своих, богов своих. Направляешь и воспитываешь людей веси. На крыло ставишь, вольные они при тебе, хоть и трудно им иногда жить возле тебя. Сотворил чудо чудное, детинец на месте старой веси
