всегда считала своим коронным. Платье было сшито из алого атласа. Прямое, обманчиво строгое, с кружевной отделкой декольте и узкой юбкой в пол, оно подчеркивало все достоинства моей фигуры.
Макияж на лице казался удивительно прозрачным и незаметным, выделяя лишь глаза и контур губ. На щеках играл легкий румянец. Часть волос была собрана на затылке, несколько прядей спускались от висков, но основная масса тугих локонов струилась по спине.
– Вот теперь ты настоящая юная госпожа, Кара, – с какой-то сентиментальной ноткой в голосе, произнес магистр Олоридж. Но потом вдруг нахмурился и уточнил: – А где украшения?
– Отец должен принести, сказал, это сюрприз, – успокоила я, крутнувшись перед зеркалом.
– Что ж, в таком случае, надеюсь, он поторопится, потому что выходить уже скоро…
Прерывая магистра, раздался стук в дверь.
– Могу я войти? – послышался голос папы.
– Конечно, конечно! – тут же откликнулся Олоридж. – Только вас и ждем!
Отец шагнул в комнату и замер, глядя на меня.
– Вот моя девочка и выросла. Ты настоящая красавица. И очень похожа на свою маму, – тихо произнес он.
Глаза предательски защипало.
– Макияж, Кара! – тут же вполголоса напомнил магистр Олоридж. – От воды он становится плотнее.
Папа подошел ко мне, неся в руках большую шкатулку. А когда открыл, я тихонько ахнула. На золотистой подушечке лежал гарнитур, выполненный из «кровавых слез» – одних из самых дорогих камней в мире. Они светились даже в темноте, словно бы в каждом камне был заключен язычок неяркого пламени.
Подрагивающими пальцами я застегнула на шее колье из цепочки камней в почти незаметной оправе, с более крупным камнем, скользнувшим в декольте. Нежные капельки украсили уши. Маленькая тиара идеально дополнила прическу.
– Спасибо! – выдохнула я, обнимая отца.
Раздался переливчатый звон, возвещавший время сбора дебютанток с сопровождающими в главном зале.
– Ну что, пошли? – отец подал мне руку, и мы двинулись навстречу сегодняшнему волнительному вечеру.
– А ты участвовал в таком бале? – чувствуя, что начинаю нервничать, попыталась отвлечься я.
– Да. – С улыбкой ответил он.
– И кого сопровождал?
– Твою маму, – улыбка отца стала грустной. – За три дня до этого родители объявили о нашей помолвке, так что сопровождение мне полагалось по этикету.
– Ого! Вы уже тогда были знакомы? – удивилась я, замедляя шаг.
Очень уж хотелось послушать историю из молодости родителей. Отец говорил о прошлом очень редко и неохотно. Понимая, что ему больно вспоминать о маме, я обычно не решалась проявлять любопытство.
– Что ты, нет, конечно. – Папа отрицательно качнул головой. – Когда я закончил академию, твоя мама, как и ты сейчас, училась на четвертом курсе. Так что мы практически не общались до того момента. Я лишь мельком видел ее на приемах, которые изредка организовывали наши родители.
– Но при этом вот так вот взял и согласился жениться? – я недоверчиво посмотрела на него. – Зачем? Ты ведь уже имел право отказаться.
– Твоя мама была красавицей, детка. От таких не отказываются, – чуть прищурив глаза, словно вспоминая, сказал отец. – Так что против воли родителей я идти не стал. Хотя… признаюсь, вскоре ненадолго об этом пожалел.
– Почему? – интерес во мне все возрастал.
– Потому что уже через час знакомства мы разругались вдрызг, – папа хмыкнул. – А на балу шипели друг на друга все два первых танца.
– И что было дальше? – я уже сгорала от любопытства.
– Дальше? Дальше я пару раз съездил по физиономии Самоэлю Аттертоуну. – Лицо отца осветила поистине хулиганская улыбка.
– Отцу Вальтана? – я поперхнулась. – За что?!
– За то, что он приглашал Иритин на три танца подряд и демонстрировал слишком сильное восхищение.
– Но вы ведь поругались?
– И что? Она же была моей невестой. Неужели я мог позволить кому-то так откровенно с ней флиртовать?
– А что мама?
– Обозвала меня неуравновешенным и невоспитанным чудовищем и сказала, чтобы я держался от нее подальше.
Я хихикнула.
– Ты послушался?
– Вот еще, – отец фыркнул. – Уже через четверть часа нас застукали за поцелуями на террасе.
