– Я должна… – Колючка поморщилась, пытаясь сесть, но Виалина положила ей руку на плечо и мягко, но твердо уложила ее обратно в кровать.
– Не вставай. Считай это имперским указом.
Колючка для разнообразия решила не сопротивляться.
– Раны тяжелые?
Она хотела было ответить, что нет, но ложь вышла бы неубедительной. Поэтому Колючка пожала плечами, хотя даже это движение причиняло боль.
– Отец Ярви говорит, что я поправлюсь.
Императрица смотрела так, словно это ее ранили. Ладонь ее все еще лежала на плече у Колючки.
– У тебя шрамы останутся.
– Какой воин без шрамов?
– Ты спасла мне жизнь.
– Они бы меня первой убили.
– Тогда ты спасла и себя, и меня.
– Бранд тоже в этом поучаствовал. Мне так сказали…
– И я поблагодарила его. А тебя – еще нет.
Тут Виалина сделала глубокий вдох.
– Я разорвала союз с Верховным королем. Отправила весть птичьей почтой праматери Вексен. Я написала, что, несмотря на то, что мы молимся одному и тому же Богу, враг Гетланда – это мой враг, а друг Гетланда – мой друг.
Колючка поморгала:
– Это слишком щедрый дар.
– Теперь я могу позволить себе быть щедрой. Мой дядя правил Империей внутри Империи, но без него все это развеялось, как дым на ветру. Я последовала твоему совету. Удар должен быть быстрым и безжалостным. Я избавилась от предателей в совете. И в гвардии.
И лицо у нее сделалось такое, что Колючка порадовалась, что она не враг Виалины.
– Некоторым удалось бежать из города, но мы их отыщем. Им не скрыться от нас.
– Вы станете великой Императрицей, – просипела Колючка.
– Дядя тоже преподал мне урок. Императрица может быть великой, только если ее окружают великие люди.
– У тебя есть Сумаэль, и…
Виалина сжала пальцы у нее на плече, а потом жалобно, искательно заглянула ей в глаза:
– Ты останешься?
– Останусь, я?
– Ну… моей личной телохранительницей, к примеру? У королев на Севере же есть телохранители, разве нет?
– У них есть Избранный Щит, – прошептала Колючка.
– Как твой отец, да. Ты показала себя более чем достойной этого звания!
Вот оно как. Она может стать Избранным Щитом Императрицы Юга. Стоять за плечом женщины, которая правит половиной мира. Колючка нащупала мешочек, который висел у нее на шее. Нащупала там привычные косточки. Как отец бы гордился! Какие песни спели бы об этом в дымных кабаках, и узких домах, и в высоком Зале Богов в Торлбю?
И тут же ее накрыла такая волна тоски по дому, что она едва не задохнулась.
– Я должна вернуться. Я скучаю по серым утесам. По серому морю. Я соскучилась по холоду!
На глазах вдруг выступили слезы, она их сморгнула.
– Я скучаю по матери. И я… я принесла клятву.
– Не все клятвы стоят того, чтоб их держали.
– Ты держишь клятву не ради клятвы, а ради самого себя.
Это ей давным-давно шепнул отец, когда они сидели у огня.
– Что ж мне, пополам разорваться, что ли?
Виалина закусила губу.
– Нет, половина телохранителя мне без надобности! Но я знала, что ты ответишь. Такую, как ты, не удержать, Колючка Бату, даже на золоченой цепи. Возможно, когда-нибудь ты вернешься ко мне по своей воле. А пока… что ж, у меня для тебя есть подарок. Думаю, лишь передав тебе это, смогу я отблагодарить тебя за то, что для меня сделала.
И она вытащила что-то, и на ее лице заиграл бледный свет, и в глазах вспыхнула нездешняя искра, и дыхание Колючки пресеклось. Виалина
