осталось.
Щеки Ральфа давно покраснели от крепкого морского ветра и не менее крепкого эля, но Колючка с изумлением увидела, как залилось краской выдубленное непогодой лицо.
– Что до многих достоинств, то тут многие с вами не согласятся, моя госпожа, а вот что касается дочки, то тут я вам обещаюсь не подвести и сдержать слово!
Матушка жеманно заулыбалась:
– О, ваше обещание согрело мне сердце!
– Боги… – прошипела Колючка, отворачиваясь.
Она терпеть не могла, когда вокруг нее суетились, но когда ее не замечали, она вовсе не переносила.
Брюньольф Молитвопряд зарезал какое-то несчастное животное и теперь кропил его кровью фигуру голубки на носу «Южного ветра». Он размахивал красными по самые запястья руками и завывал какие-то песнопения во славу Матери Море, и Той, что прокладывает Курс, и Той, что направляет Стрелу, а также дюжине мелких богов, чьи имена Колючка слышала впервые. Молиться она не умела и не любила, к тому же искренне сомневалась, что погоде есть какое-то дело до этих гимнов.
– Как девушка попала на боевой корабль?
Она обернулась и увидела молоденького парня, который незаметно подкрался со спины. Судя по виду, лет четырнадцати, не больше, худенького, с умными глазами. И немного дерганого. Соломенные волосы лежали копной, а на остром подбородке пробивалась первая щетина.
Колючка нахмурилась:
– Ты хочешь сказать, что мне здесь не место?
– Не я людей отбираю, так что дело не мое.
И он пожал плечами, в голосе не слышалось ни страха, ни пренебрежения.
– Я просто спросил, как у тебя получилось, вот и все.
– Оставь ее в покое!
Невысокая стройная женщина подошла и резво наподдала парнишке по уху.
– Я что сказала? Иди, чем-нибудь полезным займись!
На шейном шнурке у нее болтались бронзовые гирьки. Они позванивали, пока она пихала мальчишку в сторону «Южного ветра». Раз гирьки – значит, купчиха. Или лавкой владеет. И не обвешивает покупателей.
– Меня зовут Сафрит, – сказала она, уставив руки в боки. – Парень, который тебя вопросами донимал, – мой сын Колл. Он еще не понял, что чем больше учишься, там больше знаешь, что ничего не знаешь. Он не хотел тебя обидеть.
– Я тоже, – отозвалась Колючка. – Но вокруг меня вечно неприятности случаются, не знаю, почему.
Сафрит широко улыбнулась:
– Бывает. Я буду готовить и присматривать за провизией и грузом. Груз не трогать, хорошо?
– А я думала, наша цель – разжиться друзьями… Выходит, у нас и товар на борту есть?
– Меха, древесная смола, моржовый клык и… кое-что еще.
И Сафрит кинула мрачный взгляд на обитый железом сундук, прикованный к мачте.
– Мы отправляемся в путь ради Отче Мира, но… королева Лайтлин оплатила экспедицию.
– Ага! Уж эта женщина, завидев прибыль, мимо не пройдет!
– С чего бы мне проходить мимо?
Колючка резко развернулась и оказалась лицом к лицу с королевой. Их разделяло не более шага. Некоторые люди смотрятся импозантнее издалека, а вот Лайтлин – нет. Она сияла, подобно Матери Солнцу, и взгляд ее был суров, как у Матери Войны, на груди сверкал огромный ключ от сокровищницы, а за спиной теснились и очень неодобрительно поглядывали ее рабы, охранники и слуги.
– Б-боги мои… В смысле, прощения просим. Моя королева…
И Колючка неловко припала на одно колено, щеки ее вспыхнули, она потеряла равновесие и чуть не вцепилась в шелковые юбки Лайтлин, пытаясь не рухнуть наземь.
– Извините, у меня на колени вставать не очень получается…
– А ты потренируйся.
Королева совершенно не походила на Колючкину матушку, хотя возраста они были одинакового: Лайтлин – твердая, испускающая сияние, подобно огненному бриллианту, в речах прямая, как удар кулаком в челюсть. А матушка – мягкая и осмотрительная.
– Для меня большая честь – плыть на корабле, находящемся под вашим покровительством, – выпалила Колючка. – Клянусь, я верой и правдой послужу вашему сыну… то есть отцу Ярви, – ведь он больше не считался ее сыном. – Я сослужу вашему служителю добрую службу…
