убийстве.
– И кто же ее обвиняет? – громко сказал Атиль.
– Я!
Золотая пряжка на плаще мастера Хуннана ярко вспыхнула, когда он шагнул в столп света перед королевским возвышением.
– Мастер Хуннан…
И король улыбнулся – редкое зрелище. Улыбнулся краешком рта.
– Припоминаю наши схватки на площадке для поединков, как же, как же…
– Я бережно храню эти воспоминания, мой король, хотя многие из них весьма болезненны…
– Еще бы! И что же, ты видел, как совершилось убийство, собственными глазами?
– Я испытывал старших учеников, дабы отобрать достойных воинов для похода. Среди них была и Колючка Бату.
– Позор на ее голову! Девчонка лезет в воины! – воскликнула какая-то женщина в зале.
– Да она всех нас позорит! – поддержала ее другая.
– Нечего бабе делать на поле боя! – сипло выкрикнули со стороны, где стояли мужчины, – и в ответ закивали с обеих сторон.
– Разве Матерь Война – не женщина? – И король обвел рукой нависавшие над собранием статуи Высоких богов. – Мы приводим к ней людей, и Матерь Воронов сама выбирает достойных.
– Так вот она не выбрала Колючку Бату, – отрезал Хуннан. – У этой девки мерзкий нрав.
Чистая правда, кстати…
– И она не прошла назначенное мной испытание.
А вот это правда лишь наполовину!
– Я сказал ей, что она не прошла испытание, и Колючка взбунтовалась и убила Эдвала.
Бранд поморгал. А вот это как бы и не ложь, но и не правда же! Хуннан покачал головой, и седая борода помоталась туда-сюда:
– Так я потерял двоих учеников.
– Осторожнее нужно быть, – пожурил его отец Ярви.
Наставник воинов сжал кулаки, но королева Лайтлин заговорила первой – и ему пришлось смолчать.
– И каково же наказание за подобное убийство?
– Преступника должно раздавить камнями, моя королева.
Служитель говорил очень спокойно, словно бы речь шла о том, чтобы раздавить жука. А не человека – причем человека, которого Бранд знал всю свою жизнь. И столько же ненавидел, но все равно, нельзя же так!
– Кто скажет слово в защиту Колючки Бату? – громовым голосом возгласил король.
Эхо его голоса улеглось, и в Божьем зале повисла гробовая тишина. Вот, Бранд, пришло время сказать правду! Сотворить добро! Чтобы пребывать в свете! Бранд оглядел толпу, невысказанное щекотало губы… И тут он увидел, как стоит и улыбается Раук. Увидел Сордафа – с каменной толстой мордой. Они стояли и… молчали. Вообще ничего не говорили.
И тогда Бранд промолчал тоже.
– Тяжко обрекать на смерть человека в столь юном возрасте.
И Атиль поднялся с Черного престола. Зазвенели кольчуги, зашелестели юбки – подданные короля опускались на колени. Только королева осталась стоять.
– Но мы не можем пренебречь исполнением долга только потому, что это причиняет нам боль.
Отец Ярви низко поклонился.
– Я распоряжусь о справедливой, положенной по закону каре за этот поступок.
Атиль протянул руку Лайтлин, и они пошли вниз по ступеням. Участь Колючки Бату решена – ей предстоит умереть под камнями…
Бранд стоял и смотрел, не веря своим глазам. Его даже замутило. Как же так? Он ведь думал, что кто-нибудь из парней обязательно расскажет, как было дело, – они же честные ребята! Или Хуннан честно доложит: так, мол, и так. Ведь он же уважаемый наставник! А король с королевой вызнают всю правду, потому как они мудры и праведны! И боги! Они ж не дозволят случиться вопиющей несправедливости! Кто-нибудь что-нибудь обязательно сделает!..
А может, все они стояли и ждали, что кто-то первым скажет и все сделает как надо. Так же, как он стоял и ждал.
Король шел с очень прямой спиной, обнаженный меч покоился у него на руках подобно младенцу. Атиль смотрел прямо перед собой холодными серыми ледяными глазами. Королева едва заметно кивала то одному, то другому человеку в толпе, а иногда и удостаивала кого-то словом – и тогда все понимали, что этот кто-то пользуется благоволением королевы и вскоре придет к ней на монетный двор с важным и тайным делом. И они приближались к месту, где стоял Бранд, подходили все ближе и ближе…
