Сердце бешено колотилось. Бранд открыл было рот, королева на мгновение обратила на него вмораживающий в пол взгляд, и юноша, горя от стыда, опустил глаза и смолчал. Король с королевой прошли мимо.
Сестра всегда говорила: чего ты лезешь, тебе больше всех надо? И без тебя найдется кому порядок навести. Только вот сейчас выходило, что никого не нашлось. Только он и остался.
– Отец Ярви! – выкрикнул он – громче, чем следовало.
Служитель обернулся, и он хрипло – и уже гораздо тише – выдохнул:
– Мне нужно с вами поговорить.
– О чем же, Бранд?
Тут он запнулся и сильно удивился. Надо же, Ярви знает его имя, кто бы мог подумать…
– О Колючке.
Последовало долгое молчание. Служитель был старше Бранда всего-то на пару лет, и вообще он какой-то весь бледный, и лицом, и волосами, словно бы его постирали и на солнце выбелили, и худой, как щепка, как его ветром не сдувает, и рука эта еще покалеченная… Но все равно, под его взором Бранд весь скукожился – таким пронзительным холодом на него дохнуло.
Отступать некуда, все.
– Она никакая не убийца, – пробормотал он.
– Король полагает, что она как раз убийца.
Боги, как горло-то пересохло… Но Бранд уперся и попер вперед – как положено воину.
– Короля там на площадке не было. Он ничего не видел. А я видел.
– И что же ты видел?
– У нас там поединки были, ну, чтобы в поход пойти…
– Никогда не говори мне того, что я уже знаю.
Да уж, нелегко такому человеку рассказывать… Но надо, ничего не поделаешь.
– Колючка сначала дралась со мной, и я… в общем, она победила. Место должно было достаться ей. Но мастер Хуннан взял и напустил на нее еще троих.
Ярви бросил взгляд на толпу, медленно вытекавшую из Зала Богов. И придвинулся чуть ближе:
– Что, прямо троих против нее одной?
– Эдвал был среди них. Она совсем не хотела его убивать…
– И как она? Против троих?
Бранд поморгал, не сразу сообразив, чего от него хотят.
– Ну… Короче, им досталось от нее больше, чем ей от них.
– О, в этом я нисколько не сомневаюсь. Совсем недавно я навестил родителей Эдвала со словом утешения и пообещал им, что справедливость восторжествует. Ей шестнадцать зим, правильно?
– Колючке-то? – Бранд не очень понимал, какое это все имеет отношение к приговору. – Я… в общем, да. Наверное.
– И что же, она все это время успешно отбивалась в поединках от парней? – Тут он смерил Бранда взглядом. – В смысле, от мужчин?
– Ну, она не просто отбивалась, а мутузила всех подряд…
– Свирепая она, наверное. Полна решимости. И упряма. Очень упряма.
– Ага, как ослиха… – тьфу, такими словами Колючке не поможешь. И Бранд жалко проблеял: – В общем, она… не такая уж она и плохая, если приглядеться.
– Все мы хорошие, особенно для наших мам, – и отец Ярви испустил тяжелый вздох. – И чего ты от меня хочешь?
– Ээээ… в смысле?
– Что мне теперь делать, Бранд? Освободить девку, от которой у всех одни неприятности, и восстановить против себя Хуннана и родителей мальчика? Или задавить ее камнями и тем умиротворить их души? Что посоветуешь?
Вообще-то Бранд и не думал какие-то советы давать…
– Ну… это… может, сделать, как по закону положено?
– По закону? – отфыркнулся отец Ярви. – Закон – он как Матерь Море против Отче Тверди, непостоянен и вечно меняется. Закон – он как попугай при жонглере, Бранд. Повторяет то, что я скажу.
– Ну… я просто думал, что должен рассказать… ну, правду, короче!
– И какой прок в этой твоей правде? Подними опавший лист, там сразу тысяча правд сыщется, Бранд. Причем у каждого своя. Ты ведь просто хотел перевалить бремя правды на меня, верно ведь? Спасибо тебе, дружок. У меня тут Гетланд вот-вот ввяжется в войну со всеми странами моря Осколков, а
