— Угу, — продолжила жевать.
— Так зачем ты похитила этого паренька? — уперся Рим.
— Влюбилась, — сделала честные глаза. — Как увидела, так сердце в пятки ушло.
Ведущего перекосило, нормы еле удержались на своих местах, Ганзо продолжал меланхолично таскать с моего подноса еду, а Лай с любопытством переводил взгляд с меня на Шина.
— А он норм, — плаксиво кивнула на Шина, продолжая свое представление. — Значит, враг. А я люблю, мочи нет, расстаться не могу. Дай, думаю, украду жениха, ну, как маджанцы. Правда, они невест прут, откуда только можно, но чем я хуже? — патетически возвела очи к потолку и продолжила невозмутимо поглощать еду.
По мере произнесения моей речи у деда по имени Кальнер, кажется, случился «приступ третьего сердца», у внука в лице Шина просто нервный срыв, у нашего командира лицо кровью наливаться начало, в динамиках корабля вообще какое-то ненормальное хрюканье послышалось. Лай же откровенно веселился, за что заслужил от меня ласковый взгляд. И только хорог оставался равнодушным ко всему. За это ему было даровано два ласковых взгляда.
В наступившей тишине, пока народ переваривал информацию, я наконец закончила трапезу.
— Кстати, Кальнер, вы в каком именно храме внуку имя откопали? — пошла я вразнос.
Настроение было не к кхару. И не только из-за недавних новостей. Даже голод не стал тем фактором, который подвел к черте. Окончательно взбесил меня допрос Рима.
Я знаю, что такое дисциплина. Знаю о жизненной необходимости подчиняться и беспрекословно следовать приказам. Мы команда наемников, и пусть это не военный отряд, но внутренняя организация по сути та же.
Но вот в чем загвоздка: у наемничьих отрядов свой, особенный уклад. Никто не будет работать с ведущим, к которому нет доверия. И если Ганзо, Змей и Лай уже давно с Римом, при этом идут за ним добровольно, то я — это совершенно другая история.
И при этом Рим смеет требовать от меня молчаливого повиновения? Да меня же на каждом шагу разводят вслепую! За кораблем они отправились — как же!
— Впрочем, не важно, — с наигранной веселостью отмахнулась я. — Знающих язык каораи в этой части Вселенной — единицы, так что позор вашему мальчику не грозит.
— Почему? — откашлялся ученый дед.
— Потому что надписи на стенах древних строений не всегда несут сакральный смысл. Иногда это конкретный адрес, по которому посылают нежеланных гостей.
— Ина, прекрати, — грозно прервал меня командир.
Ну все, нарвался.
— Не желаешь слушать бред, Рим? Тогда, может, не стоило делать из меня тупую кирито? — прошипела я.
— Это бунт, птичка? — оскалился ксерк.
Ой, кажется, он завелся.
— Не бросайся громкими словами, — упрямо задрала подбородок. — Чтобы иметь право на бунт, я должна быть членом команды. Но, судя по всему, ты не собирался предоставлять мне такую возможность. Да, Рим?
— Я смотрю, у нас возникло недопонимание, — продолжил скалиться ксерк. Кстати, то еще зрелище. — Пойдем-ка, поговорим.
Вот тут-то я искренне пожалела о своих словах. Но встать пришлось и идти за ведущим, понурив голову, тоже пришлось.
Завел он меня в какую-то каюту, подозреваю, что в его, усадил на одну-единственную кровать и уселся в кресло напротив. Потрясающе, я так понимаю, этот линкор проектировали для знатной персоны. В обычных кораблях обстановка проще, да и каюты меблированы по минимуму.
В общем, сидели, молчали, сверлили меня нехорошим взглядом. То есть ведущий сверлил, а я делала вид, что меня здесь и вовсе нет.
— Так, значит, моя птичка недовольна отсутствием доверия к ней? — начал он первым.
— Нет, — не согласилась я. — Я недовольна тем, что меня тут держат за дуру.
— И в чем же это выражается? — вкрадчиво спросил он, чуть подавшись вперед.
— Тебе все перечислить или назвать основные моменты? — разозлилась я.
— Давай вкратце, — поморщился он.
Помимо лица его недовольство выражал хвост, нервно шуровавший по полу.
— Как скажешь, — протянула насмешливо. — Пожалуй, начнем с утаивания от меня реального заказчика операции.
— Зная тебя, я справедливо предположил, что на разведку ты работать не будешь, — вполне спокойно ответил Рим.
— Все зависит от мотивации и оплаты, — не согласилась я.
— Учту на будущее, — кивнул он. — Что еще тебя не устраивает?
