А ведь были времена – еще до того, как она вышла замуж и обрела могущество и вес, – когда они с Паролем были способны учтиво беседовать. Она уже тогда отличалась остротой ума… Эта мысль едва не удержала его от бегства. Но грозовая ведьма была совсем близко, а своей отвагой Пароль куда чаще хвастал, чем проявлял ее на деле.
Что ж, пусть себе воюет с ведьмами проклятого скотта. У него, Пароля, есть дела поважнее. Едва он обнаружил, куда их занесло штормом, все его помыслы устремились к сокровищам и богатству. Несмотря на недоверие Елены, в этом он ни капли не солгал. Один человек – точнее, один случайный собутыльник в очередной таверне – в самом деле предсказал, что, оказавшись на иллирийской земле, он отыщет сокровище.
Тот же человек соблаговолил снабдить его некоторыми подробностями, а кроме того Пароль прочел кое-какие книги и выслушал немало преданий. Несомненно, узнав о том, что Пароль поглощен научными исследованиями, Елена подняла бы его на смех, но власть и богатство – превосходный стимул. Ходить в чьих-то прихвостнях Паролю надоело давным-давно.
– Вот когда стану вельможей, и все они явятся выпрашивать милостей, уж я их заставлю льстить и пресмыкаться, – поклялся он самому себе, выходя из третьей по счету таверны, где угощал собутыльников на деньги из позаимствованного у случайного прохожего кошелька и исподволь расспрашивал их о том, что ему требовалось. Пока что все ответы вели в одном направлении – признаться, жутковатом, но Пароль только радовался собственной находчивости. – А все, кто смеялся надо мной – все эти фальшивые друзья, что отвернулись от меня с презреньем – что ж, придется им прийти ко мне и заново притвориться друзьями, а я сделаю вид, будто знать их не знаю, а еще лучше – придумаю, как испытать их преданность! – последняя мысль понравилась ему больше всего. – «Мерси, мерси, великий Пароль, – закричат они, – мы с самого начала видели звезду твоего величия, но нас ввели в заблуждение!» А я им на это…
Но что Пароль ответил бы на это гипотетическим просителям, так и осталось неизвестным: кто-то, неслышно подкравшийся сзади, накинул ему на голову мешок.
Пароль взвизгнул от испуга, но чьи-то руки крепко обхватили его, а грубый голос гортанно прошептал:
– Тихо. Еще один звук станет последним в твоей жизни.
Представив себе целую тьму острых ножей, нацеленных на него извне, Пароль обмяк и послушно двинулся туда, куда его повели.
Вскоре его привели в какое-то тихое место, где отчетливо пахло навозом – очевидно, в конюшню, – и усадили на бочку, поставленную на попа. Один из похитителей крепко стиснул его руки, и Пароль напрягся, ожидая удара, но вместо этого над ухом его прозвучала фраза на каком-то совершенно незнакомом тарабарском языке. Тщательно составленная по дороге сказка о его симпатиях к Иллирии и иллирийцам рассыпалась в прах. Судя по всему, его угораздило попасть в лапы к разбойникам из куда более отдаленных земель.
– Прошу вас, милостивые государи, – глухо забормотал он из-под мешка, – скажите, вы, случайно, не турки? Ибо мне доводилось слыхать о союзе Блистательной Порты с Иллирией…
– Какие еще турки? – ответил тот же яростный голос, что говорил с ним прежде. – Неужто не узнаешь звуков московитской речи?
Пораскинув мозгами, Пароль не сумел отыскать ни единой причины, ради которой шайке московитов стоило бы хватать его на улицах Аполлонии.
– Тогда, благородные господа московиты, скажите, пожалуйста…
Вновь невнятная тарабарщина – на сей раз от нее веяло холодным ветром далеких степей. Несомненно, татарский магнат давал какие-то указания толмачу.
– Нет уж, скажите, пожалуйста, вы, сьер франк, какое дело заставило вас тайком пробраться в этот город? – шепнули ему на ухо.
Пароль представил себе острые сабли, наполовину извлеченные из ножен и ждущие лишь одного неверного слова, чтобы вонзиться в его тело.
– Прошу вас, добрые сэры, – пролепетал он, – только пощадите меня, и я сделаю вас богатыми! Здесь, в этом городе, хранится сокровище – так сказал мне один человек. Да, игрок и пьяница, но, несмотря на это, человек великой мудрости, а звали этого хвастливого ростбифа [27] Уиллом из Стратфорда. Сохраните мне жизнь и свободу, и я отведу вас к этому сокровищу.
Еще порция тарабарщины – и толмач вновь обратился к Паролю:
– Что ж, сьер франк, вы весьма великодушны. Но о каком же сокровище речь?
– Речь о сокровище, разделяющем мир, о кинжале, способном порабощать народы, – торопливо заговорил Пароль. – Так сказал этот малый. Я решил, что он не в своем уме, но он уверял, что на свете в самом деле существует кинжал – простой кинжал, за который любой европейский владыка отдаст всю свою казну до последнего гроша. Прошу вас, друзья мои! Если вас хоть сколько-нибудь волнует богатство, неужели вы останетесь равнодушны к такому сокровищу?
– Кинжал?..
Если голос над ухом и утратил на миг гортанный выговор, Пароль этого не заметил.
– Понимаю, понимаю, я сам страшно разгневался, решив, что он хочет надуть меня, поставив на кон пустопорожние выдумки против звонкой монеты, но он дал клятву – да такую, что убедительнее быть не может! Кинжал, волшебный кинжал, которому подвластны судьбы мира, ждет меня здесь, в Иллирии!
– Ни с места, сьер франк, – велел ему московит.
