ли, если рванёт…
— Да с чего ж рванёт-то? — было заартачилась она, но, подумав, быстренько сменила взгляд на проблему: — А и верно, чего это я? Мне оно так уж шибко интересно? Нет, я жить хочу. Я вас подальше подожду, Никита Иванович, начинайте без меня!
Василиса быстренько пожала мне руку и бодро дёрнула по ступенькам вверх. Лестница не винтовая, но поворотов на ней хватает, так что переждёт в уголке, заткнув уши. Ну а мы — имея в виду себя и, как мне казалось, законы физики — попробуем тут что-нибудь взорвать. Как там произносится последнее слово учёного? Кажется, «упс»…
Я сжал посох изо всех сил и отправил прямо в среднюю печь такую сосульку, что она более походила на средних размеров боевую ракету наших доблестных войск ПВО. Кусок белоснежного, чистейшего и твёрдого, как алмаз, льда скрылся в огненной стене. Мгновением позже…
— Мама, — понял я, — ни «упс», ни «какого хрена», ни «а что будет, если…»!
За секунду до взрыва мы все, оказывается, говорим «мама-а!».
Последний слог я произнёс, вылетев вместе с неплотно прикрытой дверью в клубах горячего пара! Затормозил, по счастливому стечению обстоятельств врезавшись во что-то мягкое.
— Не то чтоб я была совсем уж против, — простонала лежащая подо мной Василиса Премудрая. — Но хотелось бы сперва хоть букетик ромашек да пару красивых слов о любви…
— Извините, — пробормотал я, стараясь побыстрее встать на ноги.
Задней мыслью отметил, что у толстых девушек тоже есть свои несомненные плюсы. Так же мысленно дал себе пощёчину за подобные вольности и помог спутнице подняться. Внизу слышался треск. Надеюсь, это ломались развороченные печи. Каменную лестницу неслабо трясло, поэтому уходить надо было в темпе.
— Неужели удалось пламя сбить?
— Не знаю. Хотелось бы думать, что да…
Откуда-то издалека донёсся раздражённый рёв доисторического чудовища.
— Змей Горыныч возвернулся, участковый!
— Спасибо, я так же подумал.
— В замке много укромных мест есть, но надолго нигде не спрячешься, — серьёзно задумалась царевна Василиса. — Далеко и в лесу не убежим, фон Дракхен что днём, что ночью отлично видит. А уж как человечину чует…
— Выведите меня к нему. Я попробую склонить его к миру и переговорам.
Бесовка молча покрутила пальцем у виска. Получилось убедительно. Митя тоже не раз мне такое показывал, в нарушение всяческой субординации, разумеется. Ох, как же сейчас мне не хватало всей нашей слаженной опергруппы…
— Вас Змей не тронет, вы ему нужны. Просто укажите мне направление и идите к нашим пленницам. И да, по пути откройте пару окон, пустите сюда свежий воздух.
— Поняла.
— Если через пару часов я не вернусь…
— Убить обеих?
— Нет, что вы.
— А, развязать и отпустить?
— Тоже нет, они же наперегонки к Горынычу побегут!
— Хм… и чего тогда? — резонно пожала плечами бесовка.
— Не знаю! — огрызнулся я. — Не решил ещё. В общем, ждите меня два часа, и я по-любому за вами приду.
— Ой ли?
— Без вариантов! Мне же ещё Емелину печь с балкона забирать. Честное милицейское.
Василиса Премудрая поджала губки и так важно покачала головой, словно два последних слова действительно имели эквивалент в чистом золоте и могли использоваться как вексель в банке.
Приятно, когда люди вот так безоговорочно тебе доверяют, это окрыляет и дисциплинирует одновременно. Я же и понятия не имел, как, о чём и каким образом буду договариваться с грозным хозяином чёрного замка, но разве отсутствие чётко проработанного плана хоть когда-нибудь было для нас препятствием? По-моему, ни разу.
Бесовка с заметным уважением поклонилась мне в пояс, молча указала рукой налево, направо, снова налево и прямо. Надеюсь, разберусь. После чего, не оборачиваясь, ушла по какому-то боковому коридорчику. Вот так из недавних врагов получаются неожиданные союзники.
Я поудобнее перехватил посох и тоже ускорил шаг, временами просто срываясь на бег. Почему? Потому что где-то там, рядом с разъярённым звероящером, находилась моя жена, и плевал я на этом фоне на все возможные опасности!
