В конце концов, моя жена сама из бывших бесовок, а значит, в определённых вещах разбирается лучше меня. Правда, в голове занозой засела неприятная мысль о том, где же я допустил ошибку. И неужели меня, опытного милиционера со стажем, так легко обвести любой девчонке?
Особенно если она специализирующаяся на обмане и мошенничестве…
— Здесь?
— Здесь, — уныло признал я, беглым взглядом окидывая пустую комнату.
Нет, мебель, ковры, подушки, картины и всё такое прочее было на месте. Вот на этом табурете сидела связанная Маняша. А вот тут, у камина, я прислонил к стене надёжно зафиксированную бабку. Тут вот, на пороге, толстушка Василиса улыбнулась мне, направляя на сражение со Змеем Горынычем…
Никого из этих трёх девушек на данный момент в комнате не было.
— Что теперь скажешь, участковый?
— Ну, при поверхностном осмотре помещения, — я быстро взял себя в руки, — можно предположить примерно следующее. Верёвок нет, как целых, так и разрезанных. Значит, пленницы покинули комнату так же связанными. Следов борьбы тоже не видно. Крови нет. Учитывая, что и у Яги, и у Маняши были связаны ноги, обеих девушек (или девушку с бабушкой) просто вынесли отсюда.
Олёна задумчиво кивнула, продолжай, сыскной воевода.
— Вопрос, могла ли это сделать одна Василиса? В принципе да. Полная женщина совсем не значит рыхлая или слабая. Но и поверить в то, что она тащила на своём горбу двух пленниц сразу, тоже трудно. Она спешила, не знала, сколько у неё времени, ей было нужно что-то вроде тележки или санок… Ага, вот!
Моя жена изящно подняла левую бровку вверх в вопросительном молчании.
— На столе нет скатерти, — победно пояснил я. — Но сам стол чистый, ни пылинки, а вся посуда с него убрана аккуратной женской рукой. Полагаю, что Василиса расстелила скатерть в коридоре, перенесла туда пленниц и по одной, быстренько уволакивала по гладкому полу…
Я вышел из комнаты, встав на четвереньки, посмотрел в коридор и заключил:
— Вон туда, налево.
— Идём? — Моя красавица-жена, поискав взглядом, выбрала себе небольшую кочергу у камина, взвесила её в руке и предупредила: — Только я первой. Ты — на шаг за мной.
— Милая, нас в школе милиции учили боевому самбо и дзюдо. Я умею драться.
— Но не так, как бесовки…
И было на тот момент в её глазах что-то такое, что умоляло не спорить, не экспериментировать, не проверять, а просто поверить на слово. Хорошо, я опять согласился.
В конце концов, она же не мешала мне во время сражения со Змеем. Мы направились по широкому коридору туда, куда предположительно были унесены наши девушки. Ну, наши не в том смысле, что мои и Олёнины, а в том, что наши — русские, лукошкинские, родные. Прошу прощения, если выражаюсь косноязычно и не всегда нахожу нужные слова.
Но это издержки профессии, вы ещё обычных милицейских протоколов не читали. А там такая жесть бывает, что моя писанина в сравнении кажется просто перепиской Достоевского с Ремарком…
— Мы на месте, — остановилась Олёна, делая мне рукой предупреждающий знак: замри.
Едва различимые следы волочения довольно быстро привели нас к простой металлической двери в стене. За дверью оказался люк. Понятно.
— Там большая труба, мы Митькой по такой уже катались.
— И как?
— Весело, на аквапарк похоже.
— А что это такое, милый?
— Мм… хотел бы обещать, что непременно свожу тебя туда при случае, но это вряд ли, — закусив губу, вздохнул я. — В общем, ничего не бойся, спускайся как с горки. Встретимся внизу.
— А ты куда? — не поняла она.
— У меня этажом выше, на балконе, печка припаркована. Не оставлять же её в замке, транспорт не мой, я её ещё старику Емеле вернуть обещался.
— К лешему твой аквапарк, — загорелись глаза у моей супруги. — Покататься на знаменитой Емелиной печке из сказки «По щучьему велению» — это же самая заветная мечта любой девушки!
— Что ж, милая, для тебя я готов на всё! Встретимся внизу, и лезь ко мне на печь. Я тебе даже порулить дам.
— Ты чудо, любимый!
Она расцеловала меня в обе щеки, смело распахнула люк, подобрав подол, села на металлический жёлоб и с весёлым визгом исчезла в темноте.
