— На первые два, — вынужденно признался я. — Честно говоря, птицу мне не показали, может, это и вправду редкий вид той же курицы. Но с другой стороны… Я ведь пришёл за ней так уверенно, что у этого царя Дормидонта не возникло ни малейших сомнений. Он-то уверен, что я знаю! Поэтому и потребовал в обмен коня.
— Ох, сомнительно мне всё сие…
На этой глубокомысленной ноте мы и расстались. Я повёл коня под уздцы к тесовым воротам, а Митя быстренько упрыгал куда-то вбок. Бросить он меня, конечно, не бросит, случись что не так, прибежит без приглашения и всем плюшек навешает! Ну или чисто по-украински, кого не зъист, того понадкусает!!!
Я погладил золотую гриву белого скакуна, единственного благородного существа, молчавшего всю дорогу и не портившего мне нервы, а потом постучал в ворота. Открыли почти сразу: всё-таки в этом мире принято просыпаться на заре, с петухами. Двое мужиков, одобрительно косясь на коня, проводили меня во двор, а на крыльце своего терема уже стоял царь Дормидонт в домашней одежде и в окружении толпы зевающих домочадцев.
— Привёл-таки коня? Ай, молодца! Ай, удалец! Хвалю! Забирайте златогривого на мою конюшню! А тебе, добрый молодец, низкий поклон, и иди себе с миром!
— Вы мне птицу обещали, — напомнил я, не выпуская узду из рук.
— Птицу, говоришь? — насмешливо хмыкнул наглый царь. — Да на что она тебе? Птица энта не простая, у ней голос расчудесный, она боль-тоску разгоняет, добрым людям утешение приносит. А ты, конокрадишка, её забрать хочешь? Иди уже, покуда я на тебя собак цепных не спустил.
— Вы же обещали! Так не честно!
— Отчего ж? Ты ко мне в дом честь честью пришёл, я те птицу за коня пообещал. Как честному человеку! — завернул Дормидонт, являя свою казуистическую кулацкую сущность. — Думал, ты того коня купишь али выслужишь. Да тока денег у тебя не было, а за златогривого лет десять служить надобно. Стало быть, украл ты его! Верно?
— Вообще-то там имел место обме… — начал было я и заткнулся, прекрасно понимая, что по большому счёту коня мы именно украли.
Пусть не я лично, на нём Василиса Премудрая ускакала, но ведь я потом и не попытался вернуть его законному владельцу. Значит, как минимум соучаствовал в преступлении. Однако…
— Однако вы не ставили мне никаких условий относительно честной-нечестной доставки животного, — упёрся я, поскольку в юридических вопросах тоже был подкован, не чета всяким там. — Не хотите меняться, забираю его назад и возвращаю туда, откуда взял.
— Кто ж тебе позволит-то, мила-ай? — от души разулыбался Дормидонт и все его приближённые. — Раз скотинка у меня на дворе, стало быть, моя она и есть. В шею гнать дурака!
Ко мне двинулись человек пять, засучивая рукава. Но, прежде чем хоть кто-то из них подошёл на расстояние удара кулака, огромная серая тень, метнувшись из-под крыльца, накрыла царя Дормидонта…
— Во-о-олк!!! — заорали все, бросаясь в разные стороны.
Митя фамильярно облизал бледного, как простокваша, царя Дормидонта.
— Штаны не обмочи, твоё величество. Значит, грубим участковому? Слово не держим, законопорядок не уважаем? Давно голову не откусывали, а? Отвечать младшему сотруднику Лукошкинского отделения милиции! Я — серый волк при исполнении!
— Чи… чи… чи…
— Стишок про обезьянку вспомнил, что ли? — уточнил Митя, оскалив страшную пасть, предмет зависти любого крокодила. — Ты меня народной поэзией не грузи, я и сам стока неприличных частушек знаю, заслушаешься…
— Чи… чиво изволите? — пролепетал вусмерть перепуганный Дормидонт.
— Клиент дозрел, Никита Иванович! Спрашивает, чего мы изволим?
— Птицу, — потребовал я. — В клетке. Ну чтоб не в кармане её везти.
— Слыхал, задница бородатая? — жарко выдохнул мой напарник в лицо царя.
Тот радостно закивал, хлопнул в ладоши, и буквально через минуту тонкая женская рука выставила нам за дверь небольшую золотую клетку. Внутри вертела головой белая птичка неизвестного мне вида. Больше похожа на обычную канарейку, но с хохолком.
— Беру. — Я честно оставил коня посреди двора, подошёл к крыльцу и забрал клетку. — Надеюсь, теперь вы поймёте всю глубину своего нравственного падения и впредь будете более ответственно подходить к исполнению своих договорных обязанностей.
— Чегось? — осторожно переспросил присевший царь, но раскаяния в его голосе не было. — Ага, идите, счастливого вам пути. Бог даст, ещё встретимся на кривой дорожке, гражданин участковый! Дай бог тебе и волку твоему всяческого благополучия…
— Мить?
— Идите, идите, Никита Иванович, а я тут чуток задержусь. Кой с кем побеседую, оголодал уж очень, аж брюхо подвело.
— Догоняй быстрее, — попросил я, выходя за ворота. — И не зверствуй чрезмерно.
— Как можно?! Честь мундира же! — нагло подмигнул серый волк, плотоядно лизнув теряющего сознание царя Дормидонта в хрящеватое ухо. — Чуток
