Нечистик спрыгнул с Лизиного плеча и ускакал вперед, а через минуту мы вышли на поляну с маленьким, теперь мутным и уже начинающим зарастать травой озерцом.
— Пришли, — констатировала я.
— Ага, — подтвердила Лиза.
— И что дальше? — спросила, тяжело вздыхая.
— Ну, давай осмотримся, что ли, — выдала идею Лизка.
— Давай.
Мы бродили по поляне в поисках хоть чего-нибудь необычного, не вписывающегося в общую картину. Помпошка прыгал вокруг озерца и поскуливал, видимо, оплакивая источник. А я старалась не думать о проведенной здесь с Романом моей жизни ночи.
— А-а-а, я так больше не могу! Ситка, прекрати об этом думать! Это же мой дядя! — Заорала Лизка, зажав уши руками и топая ногами.
А я покраснела и еще усиленнее начала стараться не думать о той ночи. Не думать о том, как он меня обнимал, как мы целовались, как мне было хорошо.
— Фу-у-у! Хват-и-и-и-т! — простонала подруга, а потом вдруг вскрикнула еще громче и завалилась в траву.
— Лизка, ты чего? Ногу подвернула? — побежала я к ней.
Лиза сидела, держась за ногу, и ревела, уставившись в одну точку. Я проследила за ее взглядом и тоже села на землю.
В траве лежала серебряная запонка вместе с клочком пропитанного кровью рукава. Это была Ромкина запонка.
Мысли хаотически металась в голове. Ну запонка, ну Ромкина. И что с того? Кровь? Так, может, это не его кровь! И вообще, может, он нос опять разбил, рукавом вытер, а потом оторвал и выбросил его. Бред полный! Кого я обманываю? А никого не обманываю! Он жив, я это чувствую. У нас же какая- то там петля, и я бы почувствовала его смерть… наверное. Нет, точно почувствовала бы. Все, остановимся на том, что он жив, но, возможно, ранен. Не-э- эт, Ромочка, миленький, его убили. Как жить? Что делать?
Внутри опять что-то щелкнуло, и вокруг начала сгущаться тьма.
Так значит, да? Моего Ромку обидеть вздумали? Ну я вам покажу, где русалки зимуют!
Где-то над головой прогрохотал гром, в нос ударил запах паленых перьев и озона.
Это война! Я объявляю войну. Кому? А всем! Оголодавшей нечисти, если это они Ромку так, то я их всех депортирую на тот свет. Лжедиректрисе, есть у меня подозрение, что это она приложила руку к исчезновению настоящего директора, моего директора! Да судьбе, в конце концов! Понавыдумывали петли всякие. Я сама строитель своей судьбы, как захочу, так и будет. А я хочу, чтобы Ромка вернулся.
И начну с того, что восстановлю источник. Жертва, говорите, нужна? Найдем.
Поднялся ветер, вокруг стало совсем темно и холодно. Или это у меня внутри стало темно и холодно?
Жертва, жертва. Посмотрела на Лизку, и как пыльным мешком по голове ударило.
О чем я вообще думаю? Это же маразм полный! Я же Ситка, Параська, чудила и проказница. Но никак не бессердечная убийца. Дожилась, на подружку как на объект для жертвоприношения посматриваю.
И меня отпустило. Холод и темнота отступили. Стало очень больно и страшно. Но желание восстановить источник осталось.
— Сита, я тебя боюсь, — прошептала Лиза, прикрывая рот рукой.
— Я и сама себя боюсь. Но волков бояться, за грибами не ходить. Будем думать, как источник вернуть. И не трясись ты так, не собираюсь я никого в жертву приносить. Это было временное помутнение, — успокоила подружку.
— Искренне на это надеюсь, — прошептала Лизавета, опасливо на меня поглядывая.
— Ну ты чего, Лизка? Это же я, Сита, твоя добрая тетушка, — попыталась отшутиться я.
Но Лиза даже не улыбнулась. Только поджала губы и попросила:
— Не делай больше так, пожалуйста.
— Постараюсь. А сейчас давай думать, что с источником делать. Нам вменяемый водяной не помешал бы, — встала и пошла к воде.
— А что тут думать? Мы же все равно не умеем обряды там всякие проводить, — ответила Лизавета, догоняя меня.
— Лиза, ну ты чего? Менталистка ты или кто? Открывай свои закрома уворованных знаний. Знать бы, что делать. А как — это мы уже по ходу дела разберемся, — воодушевленно проговорила я, улыбнулась и добавила: — И не кисни, жив наш потеряшка, сердцем чую — жив!
— А сердцем ли? — подколола Лизок.
— Нет! Помпиком твоим! — Так-то лучше. Если сразу сдаться и потерять надежду, то удачи не видать. А нам сейчас без этой своенравной барышни никак нельзя.
Мы сидели на берегу почившего источника и старательно думали, как же его воскресить.
— А что, если… Нет, это не то. Или, может… Не, это вообще про археологию, — бурчала себе под нос племяшка, теребя растрепавшуюся грязную косу.
