Пока смотрела, ничего понять не могла – только рот разевала. А теперь мозги зашевелились, кое-что стало доходить.
Аню перепугала (пришла ее очередь за мной присматривать). Косилась на меня с подозрением, будто я какую-то гадость замышляю. Потом прямо спросила:
– Что-то вы, Татьяна Даниловна, странная какая-то. Случилось что?
– Кино мне вчера показали. Осмысляю.
– А-а-а… Ясненько.
Явилась бригада в масках. Лампу включили, отгородились от меня зеленой простынкой, копошатся во мне, руки-ноги стальные приклеивают, а я уже не переживаю: у меня перед глазами Лебедев-младший из вчерашнего фильма. И зеленый фон – не помеха. Знать бы тогда, какой мужчина моей фигурой любуется! По-другому бы жизнь сложилась. Всего-то и надо было – обернуться. Теперь я ему неинтересна: нечем увлечь. Всю по частям разобрал – никаких тайн не осталось. И со внутренним миром беда. Дурой истеричной себя выставила. А таких мужики больше всего боятся. Повернуться бы тогда к нему… Эх, ладно. Не буду душу травить. Решила же: это не про меня кино, а про недалекую столичную журналисточку! О, сразу спокойнее стало!
Как он просек-то все, где зацепился?
Первые минут двадцать смотрела с высокомерием и стебными комментариями. Разумеется, комментировала
Вот эти комментарии теперь из головы не идут. Врезались в память накрепко. Стыдоба!
Впрочем, началось не с комментариев, а с разочарования. Обидно стало.
Когда журналистка отошла от столика с табличкой «ПРЕСС-ЦЕНТР» не солоно хлебавши, Алексей Лебедев устроил юному пресс-секретарю допрос:
– Вася, что за фифочка? Кто такая? Откуда принесло?
Вася пожал плечами и нервно поправил бейджик. Потом ломаться начал:
– Затрудняюсь сказать определенно, Алексей Михайлович. Тут ведь какое дело… очень деликатная тема. Когда вопрос касается прекрасной половины…
– Вася! Телеграфируй!
– Вас хотела, Алексей Михайлович! Аккредитации нет. Никакой «корочки» не предъявила. Работает на себя. Типа что-то расследует. Короче, засланный казачок. С отцом вашим не разговаривала. Его выступление не слушала. Все вас искала. Я ее тоже не заинтересовал. Даже охмурить не пыталась.
– Опять вражины ищейку наняли. Компромат хотят нарыть. Когда уже успокоятся? Точно одна пришла?
– Вроде бы…
– Странная ищейка. Подставой пахнет. В «Бодитек» просто так дурочку не пришлют. Погоди-ка…
Дальше переговоры с охраной. Слово за слово – и выясняется, что «ищейка» уже покинула мероприятие. Пока Лебедев разговаривает с охраной на предмет «таинственной» журналистки, «ищейка» в белом платье садится в свой красный «Дэу Матиз». Картинка тут же появляется на телефоне Лебедева.
– Уехала, Вася. Это как понимать? Ищейки так не делают. Они ждут своего шанса до последнего, а эта вот-вот заплачет, как девочка, которой пирожного не дали. У папы еще один доклад запланирован. Почему не осталась?
– Может, вам стоило с ней поговорить?
– Ага! Одно слово скажешь – потом десять лет не отмоешься: все переврут, смонтируют, как им выгодно, и сделают из тебя либо посмешище, либо преступника. Смотря кто заказчик. Нетушки! С такой публикой никакого общения. Отец как-то умеет, вот пусть сам и отдувается. А мое дело – народ лечить. Ладно. Мне тоже лучше уйти. Неспокойно что-то. Поеду в клинику. Вдруг опять осложнения.
Вот за это и обиделась. Я-то считала себя успешной журналисткой! Ладно, без пяти минут успешной журналисткой. И вдруг
Наверное, мои стебные комментарии – это защитная реакция.
А всего-то человек подошел к машине!
