– Наш город – теперь отдельное государство.
– Я заметил. Когда я уезжал, купол, конечно, строился, но… Это же был просто эксперимент. Я и не думал… Впрочем, – он усмехнулся, – что мог думать облезлый мальчишка.
– Ты был очень смышленый облезлый мальчишка!
– Не слишком. Однако – достаточно, чтобы заметить, что уже тогда город стоял слегка осторонь. И все же…
– И все же – у нас мир, – дед кутался в шерстяную жилетку, наблюдая, как вернувшаяся снулая-рыба-официантка выгружает на стол жареную картошку, холодную даже на вид котлету и рюмку мутной водки. – Мы дружим и с мигами, и с людьми. И наш город цел. А ты, – снова кивок на Доанову грудь, – по стопам Рихаля пошел, значит?
– Вроде того.
Раздался визг.
В трактир ввалилась давешняя рыжая проститука. Вернее, ее втащил за волосы жирный мужлан и сопроводил крепким пинком. Барышня врезалась в стул, опрокинула его и сама растянулась на полу, где жалобно взвыла. Ее спутник немедля поддал ногой и снова вцепился в рыжие волосы.
Доан встал.
– Это всего лишь шлюха и сутенер, – одернул его Биль. – Тут каждый день такое. Сядь.
Но Доан уже не слышал. В полсекунды он оказался около жирного и перехватил готовую к удару руку.
– Эй, ты кто такой? – оскалился тот. – Если тебе нравится эта дрянь, плати. Но сначала я ее проучу. Не бойся, мордаху ей не испорчу, если ты вдруг эстет.
– Я не люблю, когда бьют женщин, – спокойно ответил Доан.
– Чо? А когда бьют тебя… ААААА!
Доан перехватил руку, развернув жирного так, что тот рухнул на колени, и нажал на локоть. Локоть хрустнул. Жирный взвыл.
– Шею тоже сломать или сам уйдешь? – процедил Доан, не ослабляя захвата. – Еще раз замечу, что бьешь женщин, спрашивать не буду. Пшел!
Он отшвырнул от себя жирную тушу. Сутенер пару секунд смотрел на него, вращая глазами, затем вцепился в правую руку левой и, рассыпая проклятия с угрозами, вывалился из трактира. Девица меж тем поднялась с пола, оправила короткую юбку, пригладила волосы.
– Спасибо, красавчик. Он мне этого не простит, но это будет завтра, а сегодня – ты мой герой. Меня Рита зовут, – хрипло представилась она и протянула руку, Доан слегка ее сжал. – Ты приходи, если что. Денег не возьму. Если хочешь, я и сейчас свободна.
Она улыбнулась и поправила упавшую на лоб рыжую прядь. Доан покачал головой.
На этой планете его интересовала лишь одна женщина, и ее не купишь ни за какие деньги. Да он бы и не посмел…
Эльфенок брел мокрой серой улицей и думал, где бы пожрать. Биль куда-то запропастился, а другие мужики в таверне гонят его пинками под зад. Еще и ржут вслед. А жрать-то хочется.
Он сам не заметил, как выбрел из родного квартала удовольствий и остановился около богатого особняка, окруженного забором, добротным, но тоже каким-то серым и тоскливым. Над забором стелились ветви яблони. А на них, на самом верху, висели собственно яблоки. Мокрые после дождя. Темно- красные. И листья у этого дерева были тоже почему-то красноватые, хотя до осени еще далеко.
Красное на сером.
Впрочем, Эльфенку до листьев не было дела, они несъедобные. До яблок бы добраться. Он ухватился за ветку и потрусил. Его обдало водой, как часто бывает, когда потрусишь дерево после дождя, и – ничего больше. Тогда он подпрыгнул, но плоды висели слишком высоко.
Эльфенок огляделся, увидел палку, мокрую, как все вокруг, и липкую, схватил ее и бросил вверх, надеясь сбить хоть одно яблоко. А лучше – два или три. Палка вернулась, не задев плодов, зато едва не ударила Эльфенка по макушке. В ярости Эльфенок швырнул палку изо всех сил, она улетела куда-то за забор, и тут же раздался возмущенный девчоночий голос.
– Эй, малявка! Если так хочешь яблоко, мог бы просто попросить. Чего швыряешься?
В воротах стояла девчонка в голубых брюках и белой рубашке с короткими рукавами и воротничком. Курчавые черные волосы вились по плечам. Эльфенок знал эту девчонку. Ну, как знал… Часто видел ее в городе. На рынке, у здания театра, у пруда в Зеленом парке – хотя какой он зеленый, такой же серый, как и все вокруг… Он ловил себя на том, что наблюдает за ней, часто представлял, как заговаривает с ней или даже играет, а зачем – не знал.
И вот сейчас она стояла перед ним – чистенькая, довольная, с нахальной ухмылкой. И небось жрать ей совсем не хотелось. Небось пожрала уже. И еще пожрет. Сколько захочет.
Эльфенок уныло ковырнул носком рваных ботинок мокрую землю. Затем вдруг наклонился, набрал в жменю этой самой земли и изо всех сил швырнул в девчонку. На ее милые голубенькие брючки чвакнулась черная масса.
Девчонка ойкнула и скрылась за воротами.
