Возьми что-нибудь получше, — велел Крейгар.
— Горячие плюшки? — спросил он меня.
Я кивнул.
— Ладно. Свое добавлю к общему списку, и платите вы.
— Иного я и не ожидал, — хмыкнул Крейгар.
Монеты перешли из рук в руки, Дерагар удалился. Крейгар попытался встать, не сумел и с отвращением покосился на меня. Я помог ему подняться, он зашипел от боли, но с моей поддержкой добрался до собственного кабинета. Когда он опустился в кресло, я спросил:
— Ты уверен, что опасность миновала?
— Ты это о чем?
— Исключительно о твоей ране. Что наш мир не самое безопасное место для боссов Организации, я знаю и сам.
Он фыркнул и ответил:
— Утром меня видел лекарь, он сказал, что все будет в порядке. Он, кажется, считает Алиеру божеством.
— Алиера согласилась бы.
— Угу. Но она отличный спец. Только не говори ей, что я так сказал.
— Еще бы, она ж меня в порошок сотрет.
— С нее станется. Жаль, я не слышал вашего разговора, когда ты ее убалтывал спасти меня.
На это можно было ничего не отвечать, что я и сделал, многозначительно улыбнувшись. Зато я сменил тему и несколько раз осведомился о его самочувствии, пока Крейгар не начал злиться; потом и эту тему мы оставили позади. Он хотел поговорить о моих планах, вдруг он может помочь — но я не хотел, а помочь он не мог, в смысле, не более, чем уже помог, одолжив мне Дерагара. Он хотел поспорить, и я понимал, что он чувствует; однако развивать этот вопрос Крейгар не стал и кивнул.
Дерагар вернулся и принес кляву, которая всегда возвращала меня к жизни, и несколько плюшек, с которыми жизнь стала стоить своего громкого имени. Нет, отставить шутки: жизнь есть жизнь, она всегда этого стоит. Даже если иногда в ней больше неприятностей, чем самой жизни.
Ну и кого я обманываю? Больше всего хочется мне жить именно тогда, когда на горизонте одни неприятности. Разве у других не так? Нет, полагаю, все же нет. Некоторые все время жалуются на жизнь, даже когда на то нет оснований; лично я всегда оставляю таких вариться в собственном соку, только пусть держатся от меня подальше. Ну, конечно, если это не кто-то из близких, с ними все иначе.
Я что, когда-нибудь утверждал, что я непротиворечив? Или, кстати говоря, что непротиворечивость есть добродетель? Я просто рассказываю, что произошло и что я тогда думал, потому что именно за это мне заплачено. И незачем слишком углубляться. Когда все свои силы тратишь на то, чтобы оставаться в живых, здесь есть один положительный момент: нет времени на то, чтобы думать обо всякой ерунде, которая того не стоит.
Свежевыпеченные плюшки и клява — вот об этом подумать стоило. Продан удалился, у него были дела, и мы трое наслаждались плюшками и клявой в уютной тишине.
А когда закончили, я спросил:
— Сколько сейчас времени?
