чувствовал, и ему уж точно не понравится, когда он потом узнает, что я делал и насколько близок был, чтобы прочесть его мысли. Я изначально сказал правду, но очень уж с тонкими материями мы имели дело, а открывать чужаку свои мысли не любит никто.
Как-то я чуть не всадил нож в глаз Деймару за то, что он проделал такое с одним из моих людей. Тогда у меня были люди. Тогда и убивать было проще.
Неважно, неважно. Если это сработает, я даже порадуюсь, что оставил его в живых.
Цель. Сосредоточиться. Музыка, музыка, я почти вижу ее, обвилась вокруг его головы, слилась с его кожей, незримыми линиями связав его, меня, кого-то неизвестного и опять меня; открыть. Надо открыть, не сделать что-то, а позволить этому случиться.
И — да, вот оно.
Я снова остановился. Одного не ожидал — как быстро это, однако, утомляет. Вдох, выдох.
— "Новая выставка пси-эстампов Руско огорчительна, но хорошо уже то, что он не опускает руки."
Джарег кивнул, слегка улыбнулся и проворчал:
— Мне всегда нравится, когда кто-то пытается прыгнуть выше головы. Очень хорошо.
Уздей покосилась на него, они обменялись кивками, а потом она продолжила сверкать очами в сторону Иллитры. Потом я понял, насколько смешно это выглядело, но в тот момент меня больше занимали иные вопросы.
— Что ж, хорошо. — Я перевел взгляд на Полетру. — Если вы готовы…
— Нет, — проговорил он. — В этом нет необходимости. Вы меня убедили.
— В таком случае, — сказал я, — я могу…
Только это я и успел сказать до того, как взорвалась дверь. А потом, как говорится, все завертелось.
16. Испытания — или враги
Я потянулся к Леди Телдре, но Иллитра шевельнул рукой, и голова моя склонилась вперед, так как я изобразил, что меня свалил внезапный сон. Строго по плану, видите? Где-то в подсоздании прозвучало — "ура, угадал!"
Не так трудно, в общем, ведь вариантов было всего четыре: быстрый удар Морганти, но за этим я следил; цепи; паралич — или сонное заклинание. Они выбрали сонное. Меня это устраивало.
Однако Иллитра был как раз из тех, кто уже застегнутый плащ дополнительно закалывает булавкой, потому как сонным он не ограничился.
Я не мог пошевелить ни руками, ни ногами. Баритон упал на пол с тупым металлическим звоном; почему-то мне захотилось, чтобы здесь оказался мой приятель Айбинн и услышал этот звук. Я надеялся, что не попортил одолженный у Сары инструмент, это было бы весьма некстати. Впрочем, окажись я парализован с баритоном в руках, вышло бы еще хуже.
Сердце мое продолжало биться — и билось так громко, что отдавалось в ушах. Точно помню. Сон, да, конечно, очевидное заклинание. Но и паралич —
