которого я отвык. Но я забрался туда и встал на балку, придерживаясь для равновесия за стропило.
Лойош и Ротса взлетели ко мне, и тут дверь взорвалась, сотрясением едва не сбросив меня с балки.
Сверху мне было видно немногое. Лишь то, что их двое, у одного кинжал, а у второго палаш Морганти. Вернее, не видел — там было слишком темно, чтобы понять, что металл не отражает света; однако это не имело значения. Я просто ЗНАЛ, что это Морганти. Даже имея на шее Камень Феникса, из-за которого я практически оглох во всем, что касается волшебства или псионики — когда Морганти так близко, не узнать его нельзя.
Они ворвались в комнату, готовые убивать, остановились, осмотрелись. Я затаил дыхание, крепче держась за стропило. Они подошли к окну, выглянули наружу. Тот, что с кинжалом, пожал плечами. Второй развернулся, поднял взгляд, увидел меня, открыл рот — и оба моих сапога врезались ему в зубы. Из окна он не вылетел — жаль, я надеядся, — однако я четко расслышал хруст от соприкосновения его черепа с подоконником, а это значило, что о нем я пока могу не беспокоиться.
Второй также развернулся ко мне. Свершив героический прыжок, я, разумеется, упал, а потому откатился в сторону, чтобы оказаться вне его досягаемости, а тем временем на него напали Лойош и Ротса, шипя и кусаясь. Пока страх и природная отрава джарегов делали свое дело, я вскочил, восстановил равновесие и швырнул тазик с горящими листьями ему в лицо, а потом извлек собственный кинжал и всадил ему в горло, метя в основание мозга. Некогда натренированным движением я отступил в сторону, чтобы избежать необходимости лишний раз обращаться к прачкам, если кое-что попадет на мою одежду. Второй по-прежнему валялся на полу без сознания. На всякий случай я всадил кинжал и ему в глотку, уверенности для. На сей раз клинок остался в ране.
Потом я сам выглянул из окна, взглянул на тех двоих на улице и развел руками, мол, ну а теперь что? Они развернулись и удалились.
На самом деле мне очень хотелось нанести завершающий штрих — спуститься вниз и потребовать у хозяйки новую комнату, потому как в моей полно паразитов, таз прохудился, а дверь сломана. Однако делать этого я не стал. Просто спустился и, не обращая на нее внимания, вышел вон. Если у нее есть хоть капля соображения и пара нужных знакомств, она продаст палаш Морганти на черном рынке и с чистой совестью уйдет на покой.
Я свернул налево, то есть не в том направлении, куда удалились те двое.
Интересно, как они меня нашли?
Пройдя пару кварталов, я остановился, прислонился к стене и позволил себе вздрогнуть от того, что случилось. Не знаю, сколько я там стоял и дрожал. Две минуты. Может, пять.
Смеркалось.
Я находился в Адриланке уже несколько месяцев. Слишком долго для того, за кем охотятся профессиональные убийцы. Лойош уже устал напоминать мне, как глупо здесь оставаться. Я не мог не согласиться с ним, даже до того, как джареги у порога дома Коти подтвердили это. Цена за мою голову соблазнила бы любого.
Я должен был покинуть город, но не желал этого делать. Здесь мой сын,
