час, занося новые данные в память своих виртуальных платформ. Чтобы не забыть и позже поделиться с агентом Вебер.
Усталый и смертельно голодный, Майкл погасил голоформу. Он закончил и больше не собирался возвращаться к работе. Каждая молекула в его теле требовала еды… а потом – крепкого и продолжительного сна.
– В голове не укладывается, – произнес Майкл, почти привыкший к металлическому эху собственного голоса. – Кажется, я понимаю, отчего Каин так стремится стать человеком. Не понимаю только, зачем стирать половину виртнета.
– А знаешь, чего не понимаю я? – спросила Сара. – Зачем ему становиться человеком. Если Каин загрузится в тело нашего сверстника, то проживет ну максимум сотню лет. В сети же он останется бессмертен.
– Есть распад, – напомнил Брайсон.
– Если уж Каин научился загружать утилиты в человеческий мозг, – пожала плечами Сара, – то и проблему распада, наверное, решил.
– Вот смеху-то будет, – расхохотался Брайсон, – если Каин загрузится в чей-нибудь мозг, пойдет прогуляться и его собьет автобус! Ха-а, специально на похороны приду!
Майкл медленно покачал головой. Слова Брайсона натолкнули на одну мысль.
– Не все так просто, – пробормотал он. Кусочки головоломки начали складываться воедино. – Каину не только тело нужно. Затевается нечто большее. Нечто грандиозное. Он ведь говорил, что Доктрина смертности – часть программы бессмертия. Наверняка он намерен перезагружать себя каждые лет двадцать в новое, молодое тело, одновременно храня в виртнете резервную копию собственного сознания – на случай, если и впрямь угодит под автобус.
– Хоть какие-то сведения мы о нем добыли, – сказала Сара. – Знаем теперь, где он был, чем занят и где прячется, пока… как-то расслабляется после тяжелого трудового дня.
– Думаешь, он вообще спит? – спросил Брайсон. – Вот ты, Майкл, спал? Хотя таким тебя задумали создатели – чтобы ты воображал себя человеком, да?
Майкл пожал плечами, глядя вдаль, где за россыпью мерцающих пурпурных огней виднелись тени: они то росли, то сжимались, то сливались. Усталый, Майкл был доволен: сведений и правда удалось добыть немало. «Да СБВ нам в ножки поклониться должна!» – подумал он.
– Сколько еще времени в запасе? – спросил Брайсон.
Сара глянула на экран голоформы, которую так и не выключила.
– Минут сорок пять. Надеюсь, агент Вебер до нас дотянется. Что-то я порталов не вижу…
– Дотянется, – заверил ее Майкл, да так убежденно, что никто не решился переспрашивать. Порой он просто знал.
Сара, впрочем, хотела еще что-то сказать, но закрыла рот, когда огни вокруг померкли. Майкл тоже это заметил, и у него засосало под ложечкой.
Один за другим огни, что освещали этот странный мир разрушенного кода, вспыхивали и гасли как перегоревшие лампочки. Тьма сгущалась… или это наплывали те смутные тени, что маячили до поры в стороне? Как бы там ни было, творилось нечто неладное.
– Вебер ждать не стоит, – произнес Майкл. – Надо мотать в другую программу.
Он заранее знал, что ответит Сара, и заранее же с ней согласился.
– Не выйдет, – сказала она, подтвердив его догадку. – Отсюда ни с чем связь не установишь, это ведь просто помойка. Мы будем искать выход столько же, сколько искали зацепки на Каина.
– Да если бы мы и смогли бежать в другую программу, – добавил Брайсон, – то в какую? Нас все равно захавают гончие Каина, а потом сольют обратно сюда же. Второй раз мы вряд ли такой слив переживем.
– Умеете вы обнадежить, друзья мои, – проворчал Майкл.
Огни вспыхивали и гасли все быстрее, точно экраны компьютеров, пораженных размножающимся в геометрической прогрессии вирусом. Тьма сгущалась, накатывала как туман, поглощая некогда светившийся пурпурным мир.
– Сколько еще времени? – испуганно спросил Майкл.
– С каких пор я у вас за таймер? – съязвила Сара, но на экран все же глянула. – Нас должны выгрузить через двадцать минут. Держите памперсы сухими.
– Долгие будут двадцать минут, – едва слышно обронил Брайсон.
Его будто услыхала некая вселенская сила, хранитель кода – и поднялся ветер. Куски пурпурного закружились, сбиваясь в рваные облака темнеющего синего. Порывы ветра, набирая мощь, трепали одежду и волосы. Огни продолжали пляску смерти: вспыхивали и гасли. Осталось их меньше трети; тьма сделалась практически полной.
А потом в один оглушительный, как раскат грома, момент все куда-то полетело.
Ветер превратился в ураган, унося Майкла и его друзей вместе с облаками и струями черного тумана; воздух наполнился какофонией звуков, грозящей раз и навсегда лишить ребят слуха.
