Тем временем моя злость так меня распалила, что я, кажется, уже почти дышал огнем; я знал, что на моих парнишек и на подручных Олли это должно произвести надлежащее впечатление, так что пламя моего гнева разгорелось еще ярче, когда один из смертных по ту сторону разделяющей нас грани — должно быть, по знаку Олли — неожиданно выступил против моих барабанщиков со своей музычкой. Это был какой-то блеющий негармоничный звук, который портил напрочь всю мою композицию и просто издевался над ней. Я скрипел зубами. И должно быть, дал какую-то чересчур корявую отмашку микрофоном, потому что где-то здорово треснуло, по шнуру побежали шипящие искры, он неожиданно взлетел, извиваясь в воздухе, искры посыпались на меня и достали до моей дирижерской палочки, которая, к несчастью, загорелась (в этот момент я думал только о том, что когда все это закончится, придется делать новую).
И тут случилось то, на что я уж никак не рассчитывал: Олли остановился. Впечатление было такое, словно он и вообще не собирается удирать, потому что он просипел что-то вроде: «Ты не пройдешь».
Ну это мы еще посмотрим, подумал я и решительно пошел на него, размахивая дымящейся дирижерской палочкой, ибо еще с того времени, когда был суперэльфом, знал, что все второсортные певцы боятся ее, как нерадивые ученики — учительской указки. Но Олли снова меня удивил: у него в руках была какая-то металлическая штуковина, и он расколотил ею мою замечательную палочку. Самое меньшее, чего я мог ожидать, это того, что и его палка при этом обломится, однако я не получил даже такого минимального удовлетворения. Олли явно был подготовлен к встрече. По-видимому, теперь нам все-таки следовало вступить в стадию переговоров с целью выработки компромисса.
— Ладно, — процедил я, — давай поговорим!
Я был хмур и расстроен тем, что остался и без микрофона, и без дирижерской палочки и что репетиции теперь затянутся до бесконечности; погруженный в эти мысли, я поскакал вперед к разделявшей нас грани, проигрывая на ходу мои танцевальные па и не особенно думая об Олли. Но этот коварный змей вовсе не собирался принимать мое предложение. Напротив, когдя я уже почти добрался до него, он, собрав все силы, обрушил каменный свод. Это явилось для меня полной неожиданностью, и я упал.
Да, у меня были крылья, но я просто
И был
Потому что когда мы наконец долетели до самого дна, тут все и произошло. Я тотчас обвинил Олли в шпионаже, однако он имел наглость только ухмыляться, глядя на меня, и качать головой.
— Ты ошибаешься, — сказал он, — я здесь по иску о выселении.
Глаза у меня вылезли почти что на затылок.
—
— Ты просрочил арендную плату, — заявил он, — и «Супер Илу» приняли решение о принудительном выселении. Вот у меня тут письменное… — он полез к себе под рясу, а я понял, что таким маневром он ставит меня в очень неприятное положение и у меня остается один-единственный выход: рвать когти. Олли внизу, в глубинах земли, явно не ориентировался, и если бы мне удалось от него отвязаться, никто бы никогда не узнал, что там у нас с ним произошло.
Но он был ловкий и чудовищно цепкий. По-видимому, даже для таких бездарей тысячелетия не проходят даром. Шпик несчастный! И в конце концов у меня осталась только одна надежда: Бесконечная Лестница. Уж, наверное, я почаще его бегал по ней вверх и вниз, следовательно, был тренированнее. А тот, кто к подъему по ней непривычен, самое позднее после 4789-й ступени вынужден делать передышку. Но Олли она не потребовалась. И в итоге мы выбрались наверх.
А вот что сказал Олли:
— Ага. Так тут еще терраса с обзорной панорамой! Не оговорено! Это будет еще значительно дороже…
Я с каждой минутой все меньше боялся этого иска о выселении и испытывал уже только гнев. Наверное, на много километров вокруг было видно и слышно, как мы там стояли и орали друг на друга. Но как ни крути и куда ни кинь, а за Олли была, выражаясь языком современных адвокатов, вся сила закона, даже если его действия и были направлены на устранение конкуренции.
В конце концов мне не оставалось ничего другого, как подчиниться. Будучи неплатежеспособным (денежная реформа, проведенная этими «Супер Илу», пока я сидел под землей, прошла мимо меня), я вынужден был согласиться на условия мировой, которые навязал мне Олли: мне следовало немедленно слетать с насиженного гнезда, я не имел права ничего с собой забирать и когда-либо туда возвращаться. К тому же Олли указал мне на то, что Мел свой «бунт», как он насмешливо его называл, давно уже прекратил (то-то я последние несколько тысяч лет ничего о нем не слышал) и теперь чешет с каким-то второразрядным шоу по другим мирам, в которых хитовый сингл «Принцев Супер Илу» «Айнулиндалэ» еще не известен, так что для «Илу» они никакой конкуренции не составляют. И Олли советовал мне последовать примеру Мела и поискать счастья в каком-нибудь таком мире, который будет созвучен моему характеру «бунтовщика», — вот как я и попал сюда.
Я: Господин Вал, я благодарю вас…