Масляные лампы мигнули и погасли.
— Время не стоит на месте, — сказал дракон. — Предстоят большие перемены. То, что вчера считалось неправильным, завтра будет правильным, и наоборот. Ты и Дьёфар — часть этих перемен. Старое уходит, ему на смену приходит новое. Подойди ко мне, дитя мое.
Ладия послушно сделала шаг вперед. Дракон открыл пасть, и его воспоминания, накопленные за бесконечно долгую жизнь, окутали ее, как прежде Дьёфара.
— Возвращайся к своему возлюбленному, дитя, — сказал он. — Через три часа я закончу свою работу. А пока что здесь не должно быть свидетелей. — Он нежно погладил ее лапой по голове и хитро улыбнулся. — Что бы ни случилось, действуйте по велению сердца. Не давайте ослеплять себя внешним обстоятельствам. Не все то, что на первый взгляд возвышенно, является таковым.
В храме Дракона царило напряженное ожидание. Дьёфар и Ладия, взявшись за руки, стояли перед алтарем, на котором лежали три бархатные подушки, приготовленные для яиц. Они ждали, когда их позовет дракон. Слова были лишними, каждый из них знал, о чем думает другой. Они получили подарки, которых удостаивались лишь немногие. Кроме того, Верховный дракон их благословил.
Казалось, что мир затаил дыхание. На ночном небе сверкало больше звезд, чем обычно в это время года, все они появились из созвездия Большого дракона, которое блистало над Восточными горами. Звуки весеннего праздника, подходившего к концу, проникали сквозь раскрытые окна. На старом каштане во дворе храма пел соловей. Свет масляных ламп погружал алтарь в золотое сияние и сглаживал силуэты. На кухне девушки, танцевавшие для дракона, взволнованно перешептывались с помощниками Дьёфара.
Когда водные часы показали третий час с возвращения Ладии, магические ворота опять засветились, и в головах Ладии и Дьёфара раздался голос дракона: «Мое дело сделано. Вы можете взять яйца. Заботьтесь о них. Благословляю вас, мои дети». Раздался громоподобный смех, добродушный и веселый. «Предстоят перемены, которые потрясут мир. Стойте, как скала. Ваша сила в вашем единстве. Не давайте сбить себя глупости, алчности и зависти. А теперь прощайте!»
Рука об руку вошли Ладия и Дьёфар в серебристые ворота. Дракон исчез. Скалистые стены все еще источали слабый свет. На соломе лежали белое, красное и золотое яйца. Они были похожи на гусиные, только величиной в три ладони.
Но было еще кое-что, заставившее в один голос вскрикнуть молодую пару. В центре лежало четвертое яйцо. Оно было по крайней мере в два раза больше остальных… и абсолютно черное.
Король Гаурок представлял собой живописное зрелище. Он был на голову выше самого рослого мужчины королевства, широк в плечах, силен, статен и обладал пронзительным взглядом голубых глаз на хорошо вылепленном лице, украшенном светлой густой бородой.
Он стоял во главе своей свиты перед алтарем в храме Дракона и с почтением смотрел на три бархатные подушки, на которых лежали яйца. За ним толпились жители Руннтерума, которым ради такого случая тоже было позволено войти. Люди теснили друг друга, вставали на цыпочки и вытягивали шеи, чтобы увидеть кладку Верховного дракона.
Весть о его посещении, несмотря на все меры предосторожности, быстро распространилась. Вся Митейнанда была на ногах; улицы вокруг храма Дракона были забиты любопытными.
Ранним утром все еще сказывались последствия бурной ночи и выпитого вина; даже Гаурок, обычно самоуверенный и спокойный, после праздника в королевском дворце был несколько не в форме.
— Четвертое яйцо? — переспросил он. — Вы говорите, черное и гораздо крупнее, чем остальные? Почему его здесь нет?
— Ваше Величество, магические ворота закрылись, как только мои помощники и я принесли три яйца в храм, — объяснил Дьёфар. — Не в моей власти открыть их. Поэтому я просил известить Ваше Величество, чтобы получить совет, что нам делать.
Король задумчиво почесал затылок. Он никогда не думал, что его стране выпадет такая честь. Теперь он боялся совершить непростительную ошибку и принять ошибочное решение, рассердив этим дракона. Однако Гаурок был не только единоличным правителем Руннтерума, но и хорошим дипломатом, а поэтому знал, что в некоторых ситуациях гораздо выгоднее переложить ответственность с себя на кого-нибудь из подданных. Мутель, его тучный канцлер, как назло, не поднимал глаз от пола и предпочитал молчать, а Фонтинааль, честолюбивый маг, занявший в результате последних выборов место спикера своей гильдии, казалось, больше интересуется покроем своей одежды; во всяком случае, он не спешил осчастливить мир советами.
— Ну… вы являетесь жрецом Дракона, Дьёфар, — медленно и с достоинством сказал наконец король Гаурок. — Это вы разговаривали с драконом. Посоветуйте, что нам делать. Вы должны знать, что в таких случаях рекомендуют предписания.
— На такой случай нет предписаний, Ваше Величество, — сказал Дьёфар. — А дракон не упоминал о четвертом яйце. Может быть, он хочет, чтобы яйцо оставалось в пещере? Иначе почему магические ворота закрылись, прежде чем мы успели перенести черное яйцо в храм? С другой стороны, может быть, он проверяет, достойны ли мы его защиты.
В толпе начали перешептываться.
— В «Книге древних посланий», составленной Финдрю Старшим, сказано, что однажды Верховный дракон подаст знак, который прекратит спор людей
