— Не исключено. Но на меня любящих семей не хватило.
Я сделала еще несколько шагов. Мы оказались в следующем холле, одна стена которого была прозрачной и открывалась в тренажерный зал. Там как раз шли занятия. Занятия той самой йогой, которая меня интересовала. Я невольно остановилась, подозревая, что путь в кабинет доктора Нильса был значительно короче, и мне нарочно устроили мини-экскурсию по клинике. Что ж, если нарочно, почему бы не посмотреть?
Я абсолютно точно не сталкивалась раньше с этой системой упражнений.
— Вам нравится?
Я промолчала. Но чтобы избежать неловкости, сказала:
— Доктор Нильс, я слыхала, члены вашего Ордена располагают неким загадочным препаратом для лечения химической зависимости. Я поначалу решила, что это плацебо, чья основная задача — отвлечь внимание пациента от техник нейропрограммирования.
— Не совсем так, — легко ответила моя собеседница. — Этот препарат… мы называем его просто «Таблетка», поскольку ни у кого из создателей не хватило воображения на нормальное название, — он не плацебо. Я как врач не могу исключить, что имело место… некоторое воровство идей, а может быть, даже и больше, чем идей… Но в любом случае его дорабатывали наши фармацевты. Эта работа была сложной и длительной, около десяти лет. В сущности, препарат весьма эффективен как поддерживающее средство при лечении многих заболеваний. Как основное или единственное, он, увы, действует весьма недолго — от трех до шести месяцев. В сочетании с нейропсихическими методами очень хорош, но мы используем его не только для лечения химических зависимостей. В принципе, подобные ему препараты известны на рынке. Но у них очень короткий период полувыведения. Мы добились, чтобы этот период достигал двух месяцев.
Я не подталкивала доктора Нильс. Зачем? Она и без понуканий замечательно выложит мне всю рекламную информацию.
— «Таблетка» избирательно угнетает выработку кортизола — основного фактора, провоцирующего депрессию.
— Я о чем-то таком и подумала. Вы ведь знаете, что это опасно?
— Только при взрывном воздействии.
— Не говорите чепухи.
— Леди Берг…
— Хорошо, — перебила я. — Вы дадите мне образец для химического анализа?
Я повернулась к ней лицом. Она отступила на шаг, погрустнела:
— Мне очень жаль, но это коммерческая тайна.
— Я так и думала.
Повисло неловкое молчание.
— Но я могу дать вам нечто другое, — неуверенно сказала доктор Нильс. — Полный курс видеоуроков нашей гимнастики. Я вижу, она вам понравилась.
— И она, конечно, не коммерческая тайна.
— Не совсем. Но… Понимаете, мы ведь хотим построить новый мир и боремся за оздоровление человечества. Эта гимнастика пробуждает скрытые ресурсы организма, помогает ему жить в полную силу. Вы удивитесь, когда почувствуете, что даже сильный стресс больше не имеет над вами власти. Но я должна предупредить: видимый результат вы получите нескоро. Может быть, через год.
Я кивнула, соглашаясь. И тут же сказала:
— Вернемся к Арье Фридману? Пока я не решила, что вы нарочно отвлекаете мое внимание?
— О, конечно. Прошу. Мой кабинет буквально в десяти шагах. — Она повела рукой, показывая направление. — Что касается Фридмана, то спешить некуда. Поверьте психиатру, леди Берг. Он поступил в крайне тяжелом состоянии. Мне даже показалось, что это попытка суицида.
Кабинет и правда был рядом. Доктор Нильс пропустила меня в небольшую, чрезвычайно уютную комнату, плотно закрыла дверь. Я оглянулась: живые цветы на окнах и стеллажах, детские рисунки на стенах, тонкий, но прочный шерстяной ковер на полу — и как бы не ручной работы.
— Вы словно живете здесь.
— Как и многие работающие прихожане Церкви, я получила жилье неподалеку. Собственно, это соседняя комнатка. Там я только сплю.
— А кто автор этих рисунков?
— Племянники.
— Вы же из сиротского приюта, я не ослышалась?
— Да, — она смущенно улыбнулась. — Биологически она моя подруга. Но нас связывает такая духовная близость, что я чувствую — мы сестры.
— Она тоже в Ордене?
— Нет, она из сочувствующих. Ей повезло больше, чем мне. Ее довольно рано удочерили, в колледже она вышла замуж… Она живет в Ливерпуле, и мы раз в неделю встречаемся.
— Как ее зовут?
