Ну то есть я при всей своей фантазии не могла придумать: чего от меня нужно секте?
По всему выходило, что ничего.
Конечно, можно сочинить миллион причин. Но только мне казалось, что секта понятия не имеет об этих причинах.
Иначе говоря, я гадаю, чего от меня хочет секта, а секта гадает, чего я хочу от нее.
Или я чего-то не знаю.
Я медленно шла к реке. Дул пронизывающий ветер, я жалела, что не взяла теплую куртку и куталась в твидовый жакетик. Впереди меня весело скакали три собаки — я взяла Василису и своих приемышей. Они еще не выздоровели, с них даже комбинезончики не сняли. Но прогулке обрадовались. Ишь, как хвостиками машут.
Собачки жались поближе ко мне, постоянно оглядываясь, словно выспрашивая: все ли они правильно делают? Довольна ли я ими? Я кивала, даже улыбалась — взрослые собаки хорошо читают нашу мимику. Василиса на прибавление в стае посматривала свысока, и не только потому, что превосходила размером. Она в этой стае — старожил, а они новенькие. Еще не знают правил, никак себя не зарекомендовали. Ничего, уж она-то их научит. Всему- всему.
Справа-сзади неслышно скользил Шон Ти. Для прогулки он сменил гражданский костюм на полувоенный камуфляж, шел по узкой тропинке за кустами и никак не отвлекал меня от размышлений.
Размышлений, впрочем, было мало. И все из серии — ну почему я тогда не купила ботинки в бутике у Башей? Чудные ведь ботиночки. Я действительно нигде больше таких не видела. Сейчас бы они мне пригодились. В самую пору были бы. Месить грязь в них значительно удобнее, чем в моих кедах.
Впереди уже показались развалины баронского замка. Еще немного, и я выйду на то самое место, с которого увидела смерть Мигеля.
Ноги остановились сами. Это еще что такое, подумала я. Страх? Я понимаю, депривация сна порядком повредила мою психику, но не до такой же степени! Чего там бояться? У меня телохранитель и три собаки. Собаки на любую неожиданность, не говоря уж об угрозе, среагируют первыми и предупредят нас.
Глупости, убеждала я себя. Глу-по-сти. Надо взять и пойти туда.
Постояв еще немного, я повернулась и пошла назад. Василиса проводила меня разочарованным взглядом — мышей она в руинах половить собиралась, что ли? — и нехотя затрусила следом, посекундно останавливаясь у каждого куста, словно не обнюхала их по дороге к замку.
Настроение улучшилось, я даже спустилась к самой воде, посмотрела, не видно ли форельих спинок. А когда поднялась обратно, то увидела далеко впереди необычную фигуру. Доминиканец. Неужели Скотти вернулся? Нет, у него никогда не было такой угловатой фигуры и неуклюжей походки.
Монах замахал мне обеими руками, привлекая внимание. Привлек, ага. Обе приемные собачонки прижались к моим ногам. Я вспомнила, что они ведь должны были встречать доминиканцев раньше, причем в тот период, о котором у животных вряд ли остались светлые воспоминания.
Я наклонилась, погладила собак. Монах тем временем торопился навстречу, все так же размахивая руками. Теперь он еще и выкрикивал мое имя.
— Леди Берг! Леди Берг! Как хорошо! Мне в поместье сказали, что никого нет — Скотт Маккинби уехал, Август Маккинби давно уехал, ну совсем никого нет, а что же мне делать, я передать вам должен…
Я перешагнула через лопоухого песика и сделала шаг. Только шаг.
Собачонки со злобным лаем кинулись на монаха. Он оторопел, попятился, а они уже настигли его и моих приказов слышать не желали… Из-за спины выпрыгнула Василиса, и я еле успела дать ей тормозящую команду — потому что злобная мелочь покусает, а Васька-то загрызет и фамилии не спросит.
Господи, как неприятно… Монах поскользнулся и упал, собаки напрыгнули сверху, он вскрикнул… И тут же Шон Ти отбросил меня точно на Василису, а сам метнулся на помощь к монаху. Грохнул выстрел. Он что, убил собаку?!
Нет.
Он стрелял в монаха. И попал. В плечо.
Доминиканец лежал, зажав левой рукой рану, кровь залила уже землю вокруг, собаки вернулись ко мне и снова прижались к ногам. А рядом с монахом валялся пистолет.
— Лихо, — только и сказала я, разом остыв.
— Я видел, леди Берг, что он движется странно. Подумал еще: но ведь доминиканцы не носят оружие? Потом собачки залаяли, и я все понял. Это он их мучил, я уверен!
— Ну, Шон Ти, не обязательно…
— А чего ж они кинулись? Собаки помнят своих палачей.
Я отмахнулась. Подошла ближе.
Мужчина, средних лет. Темно-карие глаза без выражения. Я вызвала полицию.
Он поднес левую ладонь к губам, выпучил глаза, как будто его тошнило. А потом отбросил руку и заулыбался. На нижней губе осталось маленькое пятнышко крови.
