–?Да, моя госпожа. Я была очень счастлива.
–?Расскажи мне об этом.
Я смотрю на огонь в камине и представляю, что сижу в гостиной Южных Ворот, разговариваю с Рейвен.
–?У меня есть младшие брат и сестра. Я заботилась о них, пока мои родители работали. Мы с сестрой любили устраивать всякие розыгрыши для нашего братца. – Пожалуй, этого достаточно.
–?У меня тоже была сестра, – задумчиво произносит герцогиня. – Мать Карнелиан. Мы не ладили.
Я хмурюсь.
–?Я думала, что королевским особам можно иметь только одного мальчика и одну девочку.
–?Да. Но иногда рождаются близнецы. Обычно эту проблему решают устранением одного эмбриона, но моя дорогая мамочка была недостаточно сильной, чтобы принять такое решение, а мой отец во всем ей потакал. – Ее рот кривится, как будто она попробовала что-то гадкое. – Наверное, ты очень любила свою мать.
–?Я по-прежнему ее люблю.
На губах герцогини грустная полуулыбка.
–?Конечно. – Она смотрит на меня каким-то странным взглядом. – Все, чего я хочу для своей дочери, это чтобы она была счастливой, – говорит она. – Я сделаю все, чтобы дать ей лучшую жизнь. Неужели это возбраняется? – Она смеется, и в ее смехе нет привычной резкости или сарказма. – Я, наверное, несу сентиментальную чушь? Мой отец, должно быть, переворачивается в гробу.
Она вдруг резко поднимается с дивана, и от ее мягкости не остается и следа. Передо мной все та же холодная маска, к которой я привыкла.
–?Я хочу, чтобы ты чувствовала себя здесь как дома. Поэтому можешь гулять по дворцу без сопровождения. Твою новую виолончель доставят завтра. Я надеюсь, ты найдешь ее удовлетворительной. – Она подходит к двери и останавливается на пороге.
–?Надежда – это великая ценность, не так ли? – тихо говорит она. – Но понимаем мы это, только когда она уходит.
Она закрывает за собой дверь, а я откидываюсь на спинку дивана, пытаясь сообразить, что это было.
20
Виолончель доставляют на следующий день, как и обещано.
Хоть я и не рассказываю Аннабель о своем разговоре с герцогиней, она уже знает, что во дворце мне больше не требуется эскорт. Когда я говорю ей, что собираюсь в концертный зал, она лишь улыбается и кивает, продолжая застилать мою постель.
Я музицирую минут двадцать, но ни вибрации струн, ни движения смычка не занимают мои мысли. Этот пистолет-стимулятор чрезвычайно порадовал и доктора, и герцогиню. Надо бы расспросить в следующий раз Люсьена, что это за штука.
Мне интересно, не на это ли намекала Рейвен, когда спрашивала, была ли я у врача. Может, из-за пистолета у нее такие потухшие глаза? А вдруг ее подвергают пыткам в доме Камня?
Я должна проверить, как там моя фиалка. Нужно узнать, видела ли Рейвен мое послание.
Я оставляю виолончель на сцене и сбегаю вниз по лестнице, проскальзывая через заднюю дверь в сад. Я не захватила с собой пальто, и ветер треплет мои волосы, пробивается холодом сквозь тонкую ткань моего платья. Я подхожу к западной стене и смотрю на фиалку, дрожащую на ветру.
Дыхание перехватывает. Там, наверху, еще один цветок, и он обвивает мою фиалку. Это лилия, но лепестки у нее не белые, а угольно-черные.
Надежда загорается в моей груди. Рейвен нашла мою фиалку.
Чуть ли не бегом я возвращаюсь в концертный зал.
Люсьен, наверное, не одобрит мою цветочную переписку с лучшей подругой, но меня это не волнует. Никто не догадается, в чем смысл этих цветов, и есть ли он вообще. Зато теперь я знаю, что с Рейвен все в порядке.
Я устраиваюсь на сцене и вдыхаю аромат бархата и дерева. Виолончель плотно зажата между коленями, и я наигрываю несколько мелодий, просто чтобы убедиться, что она настроена.
Начинаю с сарабанды ре минор, следом исполняю куранту в той же тональности, потом сарабанду фа мажор. Пока я играю, на душе у меня покой. Мне не надо думать ни о боли, которую причинил мне доктор Блайт, ни о планах герцогини. Пока звучит музыка, я не суррогат. Я просто живу.
Я помню, что сказал Эш в ту ночь, на балу. Что королевские особы ведут себя так, будто моя музыка принадлежит им. Будто это их собственность.
